Эскель сжал губы в тонкую полоску, но своей накатившей злости старался ничем не выдавать. Только тогда, когда захрустели на руках перчатки, он резко опомнился и постарался успокоиться. Но Ян, тем не менее, продолжал:
— Как в хату вернулся, то осмотрел ее со всех сторон. А она вся красивая такая, что глаз не оторвать. Каменьями усыпана. Я и подумал, откуда у ведьмы такая ценность? Может, сама стащила у кого? Подарил ее тогда Агнессе. Ох, и ладная девка. Сиськи — во! Жопа — во! А ебется ка-а-ак…
— Ян! — гаркнул ведьмак, что командир аж на месте подпрыгнул.
— Ну значит, подарил я ее Агнессе. А она, шлюха такая, возьми и потеряй ее. Я спрашиваю как-то: а где подарок мой? А она смотрит так невинно глазищами своими и говорит, что стражники отобрали, когда на площади цветы продавала. Я ж завелся весь, взъерепенился и бегу, значит, к капитану стражи. А он меня розгами отстегал и за дверь выставил. Вон кожа аж на спине разлезлась. Я раны неделю потом залечивал.
— Так у кого амулет? — не выдерживал Эскель.
— А поди разбери, у кого он. Скорее всего, у ипата. Они-то, псы, что найдут ценного, все ему тащат. С побрякушками не знают, что делать, а деньги, которые он им за них дает, можно хотя бы пропить.
Ведьмак вздохнул, задумчиво рассмотрел свои руки и решил пока обмозговать. Все вокруг молчали и сербали пиво. Даже Лукаш притих, только пену с усов стирал и покашливал. Спустя минуту-другую, когда у мужичья уже потихоньку начало лопаться терпение, Эскель прикрыл глаза, собрался с духом и заговорил, вспоминая, что выбора у него и нет вовсе:
— Ладно. Возьмусь.
— Вот и добро, мастер! Вот и договорились! — всплеснул руками Ян и радостно крикнул корчмарю: — А ну, тащи давай целый бочонок! Это дело нужно обмыть!
— А амулет-то этот ведьмин вы и впрямь у ипата поищите. Вещица уж больно искусная, наверняка он ее к рукам прибрал, — сказал Лукаш и бросил взгляд на переваливающегося с ноги на ногу корчмаря, который пер к ним бочонок.
— Значит, поступим так, — допив остатки, Ян подставил корчмарю кружкой. — Мы, как солнце завтра сядет, пустим вас в город. Ипат под охраной нашей сидит в доме своем. Вы этот самый дом ни с чем не спутаете. Он прямехонько на торговой площади, белый и с большими окнами.
Ведьмак кивнул и закрыл ладонью кружку, мол, пить не будет.
— Вы уж там сами разберетесь, как и что с этой свиньей поганой делать. Красиво и осторожно, а мы уж, в случае чего, перед королем как полагается отчитаемся, мол, так и так, война идет, везде диверсии чинят, город без головы остался, а мы и совет собрали, своего усадили. Ну или как там делается, чтобы чин по чину все было? Токмо осторожным будьте. Там с ним еще и капитана стражи заперли. Выкурить уже неделю не можем. Засел крепко. Так еще и по городу кое-где остались псы эти реданские, вояки злоебучие. Вы их уж тоже изловите, мастер.
Дело обрастало все новыми и новыми подробностями, а ведьмак на другое и не рассчитывал. И если вылезет еще какой-то «маленький» нюанс, даже не удивится. О какой честности и конкретике может идти речь, когда договариваешься с такой падалью?
— Нет догадок, где этот ваш ипат может ценности хранить? — Эскель резко отодвинул кружку в сторону и зло глянул на навязчивого корчмаря.
— Да не трожь ты мастера! — прикрикнул Ян. — Ему завтра вон дело какое важное предстоит. И правильно, что не пьет.
— Думается мне, что схрон у него особый есть для таких нужд. Но наверняка не скажу. Тут уж вам самим придется копаться в вещах. Извиняйте, — пожал плечами Лукаш.
— Добро, — упираясь руками в стол, Эскель поднялся. — Пойду я.
— Идите. Девку свою проведайте да подготовьтесь хорошо, — закивал Ян, с грохотом опустив на стол уже пустую кружку. — А как солнце сядет, ждем вас у ворот.
Ведьмак осмотрел всех присутствующих, с трудом сдержал рвущуюся наружу ругань и уверенно зашагал к двери. Если раньше он еще и сомневался в том, что эти мятежники не так уж и не правы насчет местного управителя и жизни в целом, то после выходки с чародейкой сомнений у него не осталось. Город кишел мразью и мародерами, удачно выдающими все свои деяния за благие. Но, тем не менее, они все еще были людьми, которые лично ему ничего плохого не сделали.
Вернулся в хату чародейки уже за полночь. Та, на удивление, не спала, а Дера и вовсе пришла в себя и теперь молча таращилась в потолок. В воздухе витал кисловатый запах, смешанный с горечью трав. Видать, отвары Фредерика наконец выпила и даже не попыталась вернуть обратно, свесив голову над бадьей. Кейра сидела за столом и, закинув ногу на ногу, что-то увлеченно вычитывала в раскрытом перед ней свитке. Кучи фолиантов валялись на столе, на соседнем стуле и у ее ног. Эскель немного прокашлялся и звякнул мечами, снимая их с себя и пристраивая у стены.
— О, наконец-то, — чародейка соизволила обратить на него внимание.
Рассеянным взглядом осмотрела с ног до головы, перекинула спавшие на грудь пряди за спину и удовлетворенно кивнула.
— Живой и здоровый. Значит, разговор прошел успешно?
— Относительно, — кивнул ведьмак и тут же посмотрел на Деру.
Она молчала, но едва заметно дернула уголками сухих и бледных губ. Он тут же подошел ближе, присел на корточки рядом и положил свою руку поверх ее сложенных на груди.
— Как ты? — тихо спросил он, а за спиной раздался обреченный вздох.
— Лучше, — хрипло отозвалась травница и с трудом проглотила скопившуюся во рту слюну. — Меня полоскало несколько часов от этих отваров. Но потом она что-то сделала и все успокоилось. Я выпила ятрышник и мне чуть полегчало. Разве что тело болит так, будто меня кто-то палками избивал.
Эскель осмотрел ее бледное лицо, провел тыльной стороной пальцев по влажной от пота щеке и остановил взгляд на приоткрытых глазах, которые потемнели и выглядели безжизненными.
— Без своего амулета я на что-то существенное не очень и способна, — вклинилась в разговор чародейка, откинувшись на спинку стула и положив на нее руку. — Провела магическое обследование. Вливала в нее ряд декоктов, чтобы проверить реакцию организма и инфекции на те или иные травы. Но когда я поняла, что ни один из изготовленных мною средств не задерживается в ней дольше, чем на несколько секунд, пришлось принять радикальные меры — подчинение воли.
Ведьмак нахмурился и зло взглянул на Кейру. Та фыркнула и вздернула кончик курносого носа.
— Не смотри на меня так. Я же сказала — крайняя мера. Мне нужно было сделать так, чтобы ее организм как-то провзаимодействовал с моими средствами. А пока ее выворачивало, спустя несколько секунд, как она приняла все внутрь, дело дальше не пошло бы, а лечение могло затянуться. Но одно я знаю точно — подчинение забрало у меня слишком много сил и повторять без своего артефакта я такие трюки не собираюсь. Кстати, об амулете. Ты узнал, где он?
— Сначала скажи, когда Дера поправится.
— Ну так сразу и не спрогнозировать. Все зависит от крепости ее организма. Я свое дело буду делать, но и я не всесильна, — Кейра повела острым оголенным плечом и перевела взгляд на лежащую на лавке травницу. — Если дальнейшие отвары будут так же действовать, как и тот, что мне удалось в нее влить, и если ты раздобудешь мой артефакт, и я сумею изготовить кое-какое антибактериальное средство, то через день, в худшем случае — через два она сможет ходить и сидеть. Но о дороге не может быть и речи. Ко всему, как видишь, что тут у нас очень много «если». И это я еще не говорила о худшем сценарии. Все может случиться так, что я прогадаю с пропорцией или ингредиентом, или организм твоей спутницы даст сбой и тогда она просто умрет. Это, несомненно, будет проще для всех. Но у нас ведь иные цели?