Эскель провел пальцами по щеке травницы к уху, смел с него слипшиеся пряди и почувствовал, как его коснулись ее холодные руки. Сердце тут же пропустило удар. А когда на губах Фредерики появилась долгожданная улыбка, он и вовсе готов был кричать от счастья и облегчения, искренне надеясь, что проклюнувшийся блеск в его глазах она не заметила.
— Так и разит от вас, — скривилась Кейра, демонстративно отвернувшись. — Всеми этими соплями изнеженными. Ты скорее вот этим всем портишь себе репутацию, а не делами в Мурривеле.
— В твоем мнении я не нуждаюсь, — буркнул ведьмак в ответ и перевел взгляд на чародейку. — Артефакт твой у ипата. Скорее всего.
— Что значит «скорее всего»? — переполошилась та. — Ты должен был узнать наверняка!
— Я тебе ничего не должен, — он пригрозил ей пальцем, как взбунтовавшемуся ребенку.
— Еще как должен. Я тут с девкой твоей вожусь, здоровьем собственным рискую, а ты выделываться начал? Тебе напомнить, с кем ты имеешь дело, ведьмак?
— Уж поверь, мне сложно это забыть, — он взглянул на удивленную Деру, потом на нервно покачивающую ногой Кейру. — Завтра после заката я отправлюсь в город. Разберусь с просьбой Яна и отправлюсь на поиски твоего артефакта. Если повезет, найду его у ипата.
— А если не повезет?
— Если не повезет, то сделаешь себе новый.
— Я же сказала — не могу, — фыркнула чародейка. — Не здесь и не в этой глуши.
— Сделаешь. Я лично тебе раздобуду все необходимое.
Кейра удивленно уставилась на ведьмака, потом перевела взгляд на его руку все еще поглаживающую щеку Деры и лукаво ухмыльнулась.
— А девка эта тебе уж больно дорога, как я погляжу.
— Она мне заплатила, чтобы я доставил ее в целости и сохранности в Ковир. Я должен был оберегать ее. Но мы и недели не пробыли в пути, а я, как видишь, уже не справляюсь, — он виновато глянул в глаза травницы, но та, лишь поджав губы, смотрела в ответ.
— Ведьмаки никогда не умели заботиться о ком-то еще, кроме самих себя, — заключила чародейка и вернулась к изучению свитка. — На печи стоит гречневая каша с капустой. Можешь поесть и лечь спать. В углу за печью. У тебя осталось не так много времени, чтобы выспаться.
Не согласиться с ней он не мог. Потому взглянув напоследок на Деру, он небрежно пригладил ее волосы на макушке, встал и направился в сторону печи. Завтра его ожидает уж очень непростой день. И его окончание чересчур сильно зависит от стечения обстоятельств, со сложно предугадываемым исходом. И что его нервировало больше — отступление от принципов или непредвиденный исход, пока не знал.
Комментарий к Часть 29. «Всё не то, чем кажется и не наоборот»
Бечено
========== Часть 30. И не дрогнет рука ==========
Несмотря ни на что, Эскель проспал пол дня. Проснулся только к обеду в крайне разбитом состоянии и совершенно без настроения. Да и какое уж тут настроение, когда предстоит решить столько непростых дел? Немного поворочавшись, он стянул с себя куртку, которой укрывался и потер ладонями лицо. Вставать совершенно не хотелось ровно до тех пор, пока не услышал голос Деры.
— Что это? — она захрипела и с трудом прокашлялась.
— Если даю — значит нужно. Или ты всегда такая любознательная? — Кейра, кажется, уже выходила из себя.
— Конечно всегда! Особенно тогда, когда в меня вливают невесть что.
— Боги! — окончательно вспыхнула чародейка. — Как же было хорошо, когда ты была в коматозном состоянии.
— Я просто… — она снова закашлялась, — спросила… — и опять ее перебил кашель.
— Побереги лучше горло. Нарывы пусть заживут, тогда и кашель пройдет. Потому, молчи и пей.
Дера ничего не ответила, а Эскель, до того лежавший на спине и подслушивающий разговор, окончательно проснулся и встал на ноги. Скинул на край печи куртку, заправил за пояс рубаху и первым делом пошел проверять травницу. Та, как только заприметила его, тут же приободрилась. Глаза заблестели, а пальцы сжались на запястье Кейры, которая держала у ее рта кружку. Чародейка лишь фыркнула, замечая такую реакцию, и закончив отпаивание, приложила ладонь ко лбу Фредерики.
— Жар немного спал, — заключила она. — Но еще не ушел окончательно.
Эскель кивнул и подошел чуть ближе. Поставил руки в бока, осмотрел лежащую на скамье Деру и не смог сдержать улыбки. Девушка была еще слаба, бледна и заметно схуднула с лица, но выглядела относительно бодро и гораздо лучше, чем вчера. По меньшей мере, отвары в ней задерживались, деревянную бадью, наконец, убрали и былой гонор проснулся, а это уже хороший знак.
Кейра сжала в пальцах глиняную кружку и задумчиво засмотрелась на нее. С того самого дня, когда ее выкинуло из портала в полях, она еще ни разу не видела такой участливости и доброты, которая исходила от ведьмака. Он хмурился, ворчал, почти не улыбался, но внутри него бушевал настоящий ураган. И она видела это. Видела и удивлялась.
Из ведьмаков она встречала только одного — Геральта. Того самого Белого волка, того самого беловолосого, на которого выпала из окна на Таннеде. Тогда она, кажется, сломала ногу, несколько ребер и отключилась у него на руках, но, тем не менее, все еще помнит с какой бережностью он ее держал. А впервые она встретила его на банкете и уж больно он запал ей в душу. Серьезный, но не прячет улыбку. Молчаливый, но умеющий вставить нужную фразу в нужное время. И несмотря на свою странную, нетипичную внешность, он был очень притягателен. Было в нем что-то такое, чего она не встречала прежде в мужчинах. И Эскель чем-то был похож на него. Сложно понять вот так сразу, чем именно. Может, нарочитой серьезностью; может, неприкрытой участливостью и добротой. А может, он смотрел на Фредерику точно так же, как Геральт смотрел на Йеннифэр? Как верный и преданный пес, но не желающий садиться на цепь. Интересно, если ей посчастливится встретиться с беловолосым ведьмаком еще раз, что тогда произойдет? И если рядом не будет стервозной, вездесущей чародейки то… что тогда? Согласится ли он выпить вина, например, вспомнить былое? А что есть, это самое — былое?
Коротко вздохнув, девушка опомнилась, заправив за ухо светлую прядь волос. От этих мыслей о ведьмаках — ходячих наборах противоречий, начинала болеть голова. А ей еще нужно собрать кое-какие травы, проштудировать очередной фолиант и сделать несколько заметок. Та хворь, которая была у травницы, симптоматически уж больно походила на Красную смерть, но только в облегченной форме. Тот же понос, рвота, судороги, лихорадка, острые боли в желудке. Но, в отличие от Катрионы, эта странная инфекция поддавалась лечению травами и судя по хорошему виду Деры — весьма успешно, исходя из того, на что вообще были способны травы. Конечно, с магией было бы полегче. Как минимум она смогла бы убрать обезвоживание и жар в одно мгновение ока, а не ждать пока подействуют декокты. А еще, можно было бы без особых ухищрений изготовить более действенное средство для лечения. Но и без того, результат был очень хороший. Его нужно было записать. Может быть, пригодится как-нибудь.
— Как ты?
Чародейку вывел из раздумий голос Эскеля. Она взглянула, как он встал у лавки на одно колено, поправил шерстяное покрывало и взял руку девушки в свои ладони — огромные, как у медведя. Уж в сравнении с ее хрупкими и дрожащими. Она задумчиво пожевала нижнюю губу, сжала в руках кружку и решив ничего не говорить — отошла к столу.
— Лучше, — ответила Дера, наслаждаясь теплом ведьмачьих рук. — Скоро уже можно будет отправляться, — снова захрипела она, едва сдержав кашель. — Мы и так много времени потеряли.
— Ничего. У меня тут заказ в городе, на бестию местную. Выполню, денег подзаработаю и тогда отправимся. Не переживай, — соврал без зазрения совести ведьмак.
Хотя можно ли назвать ложью то, что просто решил слегка завуалировать?
— А что за бестия? — травница с нескрываемым интересом всмотрелась в его непроницаемое лицо.
— Летюга, — первое что пришло в голову выдал Эскель.
— Летюга?
— Ну, вилохвост. Не бабочка, а ящер, драконид. Изводит местных, людей ест, на поля пахарям зайти страшно. Все, как всегда, — он дернул уголком губ, стараясь непринужденно улыбнуться.