Что тут можно сделать? Подняться вместе с дамой в ее номер и с порога красиво провозгласить:
— Будьте моей женой!
Отказа, во всяком случае, не последовало. Для продолжения знакомства он начинает петь — «Татуировку», «Красное, зеленое…». Она слушает внимательно. Что бы ей еще показать? Чем удивить? А вот: «Эх, вышла я да ножкой топнула…» Помните, Жаров в фильме «Путевка в жизнь» это поет?
На следующее утро они вместе отправляются в город. Им, оказывается, по пути — вплоть до киностудии «Ленфильм». И там — один этаж, одна группа, всё тот же «713-й просит посадку». А Люся здесь играет главную роль. Вчера она просто не узнала морского пехотинца, когда он был вместо американской формы в русской, да еще в рваной рубахе. Но он-то как мог не опознать Людмилу Абрамову, с которой уже столько времени работает в одном фильме? Ну, может, и понял, кто она, но из гордости — или просто из блажи решил сыграть в таинственность. Дело актерское, да к тому же и молодое…
Заветный перстень выкупили и в ресторане том не раз впоследствии сидели. За следующую красивую драку Высоцкого не только не сдали в милицию, но более того — премировали бесплатным ужином. Очень уж всем понравилось, как он отключил одного нахального жлоба, приставшего к Люсе с нетрезвыми комплиментами! Но чаще приходится питаться в «Пончиковой», где Высоцкому сердобольные тетки отдают все неправильно выпеченные и потому отбракованные пончики. Хоть они и кривые, а на вкус очень даже ничего…
Судьба знает, что делает. Соединила она их, не сверяясь с паспортными данными, не спрашивая мнения родителей с обеих сторон. В Москве Люся знакомит его со своей родней. В двухкомнатной квартире на Беговой обитают Люсина мать, дедушка с бабушкой, сестра бабушки — и вот теперь еще молодые. Жених, мягко говоря, не очень перспективен: ушел из Театра имени Пушкина — вроде по собственному желанию, но что он дальше собирается делать? Откровенно говоря, Люся могла бы подыскать более эффектную кандидатуру.
Нина Максимовна и Семен Владимирович — каждый по-своему — тоже озадачены: а как же Иза? К ней они уже привыкли, приняли ее… Ведь Володя собирался ехать к ней в Ростов, работать в одном с ней театре. Что же, теперь каждый год у сына будет новая жена?
Изу известили о случившемся общие знакомые. Она звонит в Москву, негодует, бросает трубку. Это называется разрыв. Что тут можно сказать? Только посочувствовать первой жене Высоцкого (как, впрочем, и последующим). В литературе, особенно в драматургии, часто встречаются сюжеты о несчастной любви героя к героине. В жизни же почти всегда страдательной стороной выступает женщина, а мужчины ведут себя отнюдь не героически, предпочитая уходить от ответственности. Нашему герою не исполнилось еще двадцати четырех лет. Он, как говорит его ровесник в классическом произведении, «не создан для блаженства». А для чего он создан — пока не совсем ясно.
В театре его недисциплинированность стала притчей во языцех. Фаину Раневскую, как известно, трудно чем-нибудь удивить — она сама регулярно ошарашивает театральный мир неожиданными репризами с использованием крепких словечек. Но даже она, стоя у доски объявлений и читая бесконечный перечень объявленных В. С. Высоцкому выговоров, растерянно спросила: «А кто же этот бедный мальчик?» С октября «бедный мальчик» практически исчезает из репертуара.
В кино «713-й» свою посадку совершил, а новых полетов пока не планируется. Да, была еще съемка в антирелигиозном фильме «Грешница». Высоцкий там довольно бодро сыграл инструктора райкома Пыртикова, который приезжает в колхоз и допрашивает бедную Ию Саввину, как она смогла так низко пасть и стать сектанткой. Потом судили-рядили, да и выкинули этот эпизод (причем, как выяснилось впоследствии, имя Высоцкого из титров вычеркнуть забыли). Почему выкинули-то? Да очень может быть потому, что темпераментом Высоцкого слишком оттенены идиотизм правоверного атеиста, его дуроломность советская. Форсировав идеологический нахрап, Высоцкий придал ему пародийный оттенок. И решил режиссер на всякий случай не дразнить гусей.
Зато песни сочиняются. До конца шестьдесят первого года написаны «Я был душой дурного общества», «Ленинградская блокада», «Бодайбо», «Город уши заткнул», «Что же ты, зараза…»… Гарик Кохановский, заглянув на Большой Каретный, послушал — и просто обалдел. Вдохновленный примером друга, тут же сочиняет «Бабье лето», которое здесь теперь все поют — и соло, и хором.
Чуть позже появится главный «хит» раннего Высоцкого — «Большой Каретный». Песня, которая с полуоборота заводит любую аудиторию. Мертвого поднимет, заставит подпевать и притопывать в такт. В чем тут главная хитрость? В композиционной инверсии. Песня начинается не с запева, как обычно бывает, а сразу с припева: