— Талантливо! — он подмигнул, застывшей с открытым ртом Машуле.
* * *
...Резко рванув, «мерседес» оставил клуб пыли у входа в театр. Мужики в пивной активно закачали головами: «Во! Наш орел полетел!»
Глава пятая
СЕРЫЙ ПИДЖАК
В здании ОВИРа зал для получения паспортов и виз был переполнен. Высоцкий сел в отдалении, написав на руке номер своей очереди—39. Ждать нужно было не меньше двух часов. Володя тоскливо оглядел душное помещение и собрался было выйти на улицу покурить, как вдруг распахнулась дверь и его окликнула пожилая паспортистка:
— Владимир Семенович! Пройдите, пожалуйста!
Очередь неодобрительно загудела.
— Тут у вас какая-то неточность в анкете. Вас просят зайти.
— Кто просит? — Володя вошел в длинный коридор вслед за женщиной.
Паспортистка скользнула в одну из дверей:
— Сюда, пожалуйста.
Она пропустила Высоцкого в небольшую комнату, где кроме стола и двух стульев ничего и никого не было. Окно было занавешено. Сзади послышался ка-кой-то шорох, и Володя оглянулся. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти в сером пиджаке.
— Владимир! А мне говорят, что он в очереди стоит. — Мужчина радушно протянул руку. — Привет!
— Здравствуйте.
— Мы чего же с тобой на «вы»? Садись. Сейчас чай принесут, садись, я прошу тебя.
Действительно вернулась паспортистка и принесла чашки и вазочку с печеньем.
Володя сел на один из стульев.
— Я принес характеристику с места работы, а мне говорят: какие-то проблемы с анкетой.
— О! Все про всех всё знают! Режимное предприятие! Давай свою характеристику.
Мужчина в сером ухмыльнулся и расшнуровал пашу с документами. Высоцкий заметил в ней бланк загранпаспорта и несколько исписанных листов.
— Это твое заявление на выезд и анкета. — Он вынул из папки два листа. — Рву при тебе, — порвал их и бросил в корзину для мусора.
Володя опешил.
— На машинке теперь требуют... Я перепечатал. Подписывай тут и тут. И здесь еще.
Володя пробежал глазами по бумаге и расписался в указанном месте.
Серый пиджак положил перед ним совершенно чистый лист бумаги.
— Подпиши.
Володя удивленно поднял брови.
— Жене на день рождения напиши два слова. Я вас знакомил. Ты уж и не помнишь, наверное.
Володя все прекрасно помнил, но сближаться с этим человеком ему не хотелось.
— Почему же! Оксана. В ВТО мы сидели. Ты бы сказал, я бы подарок какой-нибудь придумал.
— Просто поздравь, ей будет приятно. Ну и память у тебя...
Володя повертел в руках больничную ручку, соображая, что бы написать.
— Чувствую, после того, что скажу, тебя как товарища потеряю, — продолжал чиновник, пока Володя писал. — Вчера по Ижевским концертам вашим двоих арестовали, оба сдают тебя. Думают, ты их вытащишь. Круто сдают.
Володя оторвался от листка.
— Говорят, если бы не Высоцкий, не было бы ни билетов фальшивых, ни концертов левых. Так что твоя поездка в Париж может расцениваться как попытка укрыться от следствия!
— И что делать?
— Не наживать себе новых неприятностей. — Серый пиджак вальяжно откинулся на спинку стула. — В Узбекистан ехать не надо, наверное... Воздержись от концертов. Тем более от левых. Хотя бы на год.
— А жить как? — Володя не мог понять, куда движется разговор. Уже в третий раз за день ему напоминали об Узбекистане.
— Компенсируем! — Серый пиджак придвинулся ближе к столу и продолжил деловым тоном: — Не прогадаешь! На «Мелодии» две пластинки твои уже несколько лет не издают... Как шарахнем миллиона полтора — вот тебе деньги! Подготовь что-нибудь к печати... Напечатаем. А эта партизанщина плохо кончится. Ты поешь нелитованные песни? Поешь. И говоришь бог знает что на концертах. Это же разлетается по всей стране. «Голоса» тебя крутят все чаще.
Серый пиджак снова откинулся на спинку.
— Время изменилось, Володя! Олимпиада на носу... Все напряжены. Мы сейчас со многими беседуем...
— У нас официальная беседа? — Володя встал.
— В общем да. Ты под следствием. Сегодня-завтра возьмут с тебя подписку о невыезде — и все!
—Тогда присылайте повестку
— Тебе загранпаспорт больше не нужен? — Серый пиджак подошел к Володе. — Володя, ты реальность перестал чувствовать. Сейчас любой следователь в провинции тебя прихлопнет, и никто не вступится.
Володя развернулся лицом к чиновнику и отчетливо произнес:
— Никто меня не тронет. Поэтому ребят запирают, а меня нет. И паспорт выдают. И о неприятностях предупреждают.