Бенедетта резко подняла голову.
— Дядя, ты говоришь ерунду. Его гнев направлен на тех, кто находится по другую сторону реки. Нам он не причинит вреда.
Агиляр с печалью в глазах взглянул на нее:
— Ты так думаешь, дитя мое? Его гнев прежде всего разрушителен для него самого, так же, как бомба, взрываясь, прежде всего превращает в осколки свой же корпус. А уж они-то и поражают окружающих. О'Хара — опасный человек.
Губы Бенедетты поджались, она хотела что-то возразить, но в этот момент подошла мисс Понски, волоча за собой арбалет. Она выглядела разгоряченной, на щеках — красные пятна.
— Я пристреляла оба арбалета, — как всегда затараторила она. — Они теперь бьют одинаково и очень точно. А какие сильные! Мне удалось поразить цель на расстоянии ста двадцати ярдов. Второй сейчас у мистера Армстронга. Может, он ему понадобится.
— Вы видели сеньора О'Хару? — спросила Бенедетта.
Мисс Понски опять слегка вспыхнула.
— Да, я видела его у озерка, — сказала она, понизив голос. И тут же весело воскликнула: — Ну, что у нас сегодня на обед?
Бенедетта рассмеялась.
— Как всегда — тушенка. — Мисс Понски слегка передернула плечами. Бенедетта сказала: — Это все, что сеньор Виллис принес сюда из лагеря. Видимо, тушенка — его любимое блюдо.
— Хорошо было бы, если бы он подумал и об остальных, — жалобно произнесла мисс Понски.
Агиляр пошевелился.
— Что вы думаете о сеньоре Форестере, мадам? — вдруг спросил он.
— Я думаю, он очень смелый человек, — просто ответила она. — Он и сеньор Родэ.
— Я тоже так думаю, — согласился Агиляр. — Но все же что-то в нем есть странное. Для обыкновенного бизнесмена он слишком активен.
— Не знаю, — сказала мисс Понски. — Бизнесмен и должен быть активным, мне кажется, по крайней мере в Штатах.
— Во всяком случае, я не думаю, что цель его жизни — погоня за деньгами, — произнес задумчиво Агиляр. — Он не такой, как Пибоди.
Мисс Понски вновь зарделась.
— Мне хочется плеваться, когда я думаю об этом типе, — заявила она. — Он заставляет меня стыдиться того, что я американка.
— Чего вам стыдиться, он же не потому трус, что американец.
— Дядя, что заставляет тебя так судить о людях? — спросила Бенедетта.
Он улыбнулся.
— Это моя обязанность. Я ведь политик, и это вошло у меня в привычку.
Вернулся О'Хара. Он побрился и выглядел теперь посвежевшим. Это оказалось не таким уж простым делом: слабая механическая бритва с трудом справилась с густой щетиной, но он проявил упорство и теперь явился перед ними с гладкими и чисто выбритыми щеками. Вода в озерке была слишком холодной для купания, но он все же разделся и немного обмылся с помощью губки, после чего почувствовал себя значительно более бодрым. Уголком глаз он видел, как мисс Понски брела вверх к убежищу со своим арбалетом, но надеялся, что она его не заметила: ему не хотелось подвергать испытанию чувства старой девы.
— Что едим? — бодро спросил он.
— Опять тушенка, — уныло ответил Агиляр.
О'Хара застонал, а Бенедетта расхохоталась. Он взял алюминиевую ложку, тарелку и сказал:
— Может, я принесу сегодня что-нибудь сверху. Правда, вряд ли я смогу много захватить, мне сейчас больше нужен керосин.
Мисс Понски спросила:
— Ну что там, у реки?
— Все спокойно. Сегодня они едва ли что-нибудь предпримут — удовлетворятся наблюдением за мостом. Я думаю, мне можно будет ненадолго отлучиться — я пойду в лагерь.
— Я пойду с вами, — быстро сказала Бенедетта.
О'Хара застыл с поднятой в воздухе вилкой.
— Даже и не знаю…
— Нам нужны продукты. Если вы не сможете их нести, должен кто-то другой.
О'Хара посмотрел на Агиляра, который одобрительно кивнул:
— Ничего, пусть пойдет. Это всем на пользу.
О'Хара пожал плечами.
— Ладно, хорошо, помощь мне пригодится, — согласился он.
Бенедетта изобразила какое-то подобие реверанса, но в ее глазах О'Хара увидел нечто, заставившее его насторожиться.
— Благодарю вас, — сказала она подчеркнуто вежливо. — Я буду стараться не мешать вам.
Он улыбнулся ей.
— Если не получится, я вам скажу.
V
Как и Форестеру, О'Харе путь к лагерю дался нелегко. Когда они с Бенедеттой остановились на полпути, чтобы передохнуть, он, жадно глотая разреженный воздух, сказал:
— Боже мой, что-то слишком тяжко.
Бенедетта посмотрела на вершины гор.
— А как же Мигель и сеньор Форестер? Им придется потруднее.
О'Хара кивнул.
— Я думаю, что ваш дядя должен завтра перебраться в лагерь, — сказал он. — Лучше пусть он сделает это сейчас, не торопясь, чем тогда, когда за нами будет погоня. И он сможет акклиматизироваться там, в случае если придется подниматься к руднику.
— Наверное, это правильно, — сказала Бенедетта. — Я пойду с ним, а потом вернусь и принесу еще продуктов.
— А потом, он может в чем-то помочь Виллису. Внизу все равно он много не сделает, а там будет лишняя пара рук.
Бенедетта поплотнее запахнула пальто.
— В Корее было так же холодно? — спросила она.
— Не всегда, — сказал О'Хара. Ему припомнились серые каменные стены тюремной камеры, где он сидел. По ним постоянно текла вода, превращавшаяся ночью в лед, а когда погода испортилась и стало холодно, ледовая корка покрывала их днем и ночью. Именно тогда лейтенант Фэнг приказал отобрать у него одежду. — Иногда, — произнес он мрачно.
— Я надеюсь, вы были одеты теплее, чем мы сейчас, — сказала Бенедетта. — Я беспокоюсь за Форестера и Мигеля. На перевале будет очень холодно.
О'Хара вдруг почувствовал жгучий стыд за то, что пожалел себя. Он быстро отвел глаза от Бенедетты и посмотрел вверх на снежные горы.
— Надо соорудить им какую-нибудь палатку, — сказал он. — Это обеспечит им по крайней мере одну ночевку. — Он встал. — Давайте-ка лучше двигаться.
В лагере что-то с шумом били, приколачивали, и требуше начинал принимать определенные очертания. О'Хару не заметили, он стоял некоторое время, глядя на это сооружение. Оно сильно напоминало ему одну вещь, которую он видел на выставке авангардного искусства. Современный скульптор соорудил из груды железок что-то невообразимое и дал этому какое-то высокопарное название. Требуше также имел облик чего-то дикого и невероятного.
Форестер сделал паузу и оперся на железяку, которую он использовал в качестве молотка. Вытирая пот со лба, он заметил вновь прибывших и крикнул им:
— Что вы здесь делаете, черт возьми? Что-нибудь случилось?
— Все в порядке, — успокоил его О'Хара. — Я пришел за бочкой с керосином, ну и еще кое за чем. — Он обошел требуше кругом. — Ну что, эта конструкция работает?
— Виллис уверен в этом, — сказал Форестер. — Для меня этого достаточно.
— Но вас-то здесь и не будет, — заметил О'Хара холодно. — Что же, приходится доверять академикам. Кстати, там наверху будет ведь дьявольски холодно. Вы подготовились как-то к этому?
— Нет еще, — ответил Форестер. — Мы слишком заняты этой штуковиной.
— Это нехорошо, — строгим голосом сказал О'Хара. — Мы ведь на вас надеемся. Вы должны организовать нам помощь. Вы просто обязаны пройти перевал, иначе вся эта славная артиллерия пойдет прахом. Есть из чего сделать какую-нибудь палатку?
— Вы правы, — сказал Форестер. — Я погляжу.
— Давайте. А где керосин?
— Вон в том домике. Виллис запер его. Там есть еще запас спиртного, и его надо держать подальше от Пибоди.
— Ага. А как он?
— Да ничего утешительного. Он в плохом физическом состоянии, да и настроение его не способствует делу. Его все время приходится понукать.
— Неужели этот дурак не понимает, что если они перейдут мост, он окажется с перерезанным горлом?
Форестер вздохнул:
— Ему, кажется, все равно. Потом, он не слишком силен в логике. Он увиливает при первой же возможности.
О'Хара увидел, как Бенедетта входит в один из домиков.