И тут пуля угодила Виллису в поясницу. Он выпустил руль, и, как только грузовик с ревом вошел в тоннель, надвинувшаяся каменная стена смела его с подножки, и его тело изломанным комом упало перед самым входом.
Пуля щелкнула о камень прямо над головой, и Виллис слегка пошевелился, протянул вперед руки. Его пальцы беспомощно заскребли по холодному камню. Затем две пули одновременно вошли в него, он дернулся один раз и застыл.
II
В кажущейся оглушающей тишине Армстронг и Бенедетта внесли О'Хару в тоннель, с трудом вытащив его тело из кабины грузовика. Стрельба прекратилась, и в туннеле было слышно только потрескивание остывающего мотора да еще что-то звякнуло под ногой Армстронга в кабине. Они действовали в полной темноте, чтобы не привлечь внимания какого-нибудь стрелка снаружи.
Наконец им удалось дотащить О'Хару до безопасного места за поворотом туннеля, и Бенедетта зажгла фитиль на последней бутылке с керосином. О'Хара был без сознания, рана оказалась очень серьезной: рука безжизненно моталась, а плечо представляло собой месиво из разорванной плоти и разбитой кости. Лицо было сильно изрезано осколками разбитого ветрового стекла, когда грузовик врезался в стенку туннеля. Бенедетта смотрела на О'Хару полными слез глазами, не зная с чего начать помощь.
Подошел Агиляр и тяжело, с присвистом дыша, еле слышно проговорил:
— Ради Бога, скажите мне, что там произошло?
— Дядя, ты здесь помочь не можешь, иди ложись, — обратилась к нему Бенедетта.
Агиляр посмотрел на О'Хару, и глаза его округлились от ужаса. Он в первый раз видел перед собой жертву настоящей кровавой бойни. Затем спросил:
— А где сеньор Виллис?
— Я думаю, он мертв, — ответил Армстронг. — Он не вернулся.
Агиляр тяжело опустился на пол тоннеля радом с О'Харой.
— Позвольте, я помогу.
— А я пойду там покараулю, — согласился Армстронг. — Хотя не вижу никакого смысла. Скоро совсем стемнеет. Они, наверное, этого и ждут.
Он направился к выходу из туннеля, а Бенедетта начала осматривать плечо О'Хары. Беспомощно взглянув на Агиляра, она простонала:
— Чем мы можем ему помочь? Нужен врач и — госпиталь. Здесь мы с этим не справимся.
— Надо сделать все, что можно, — ответил Агиляр, — прежде чем он придет в себя. Пододвинь-ка свет поближе.
Он стал собирать кусочки разбитой кости. Потом Бенедетта перевязала рану, сделала повязку. Когда она закончила, О'Хара пришел в себя и стиснув от боли зубы, с трудом произнес:
— Где Виллис?
Она медленно покачала головой, и О'Хара отвернул лицо. В нем росла какая-то отчаянная злоба. Это было так несправедливо — начать вновь ощущать пульс жизни и тут же потерять всякую надежду на спасение. И как — закупоренным в холодной и мокрой каменной трубе, ожидая налета волчьей стаи в человеческом обличье. Рядом слышалось какое-то неясное бормотание:
— Кто это? — спросил он.
— Дженни, — ответила Бенедетта. — Она бредит.
Они уложили О'Хару поудобнее, и Бенедетта, вставая, сказала:
— Я должна идти помочь Армстронгу.
Агиляр, взглянув на нее, увидел, что ее лицо сильно осунулось. Она посуровела, в усталых глазах сверкали искорки гнева. Он негромко вздохнул и пальцами затушил фитиль…
Армстронг скорчившись сидел около грузовика.
— Я ждал кого-нибудь, — сказал он.
— Кого же вы ждали? — саркастически спросила она. — Мы с вами только и остались дееспособными. — Затем тихо прибавила: — Извините меня.
— Ничего, — сказал Армстронг. — Как Тим?
Ее голос был полон горечи:
— Он будет жить. Если ему позволят, конечно.
Армстронг долго молчал, как бы ожидая, что гнев и досада у нее пройдут, потом сообщил:
— Пока здесь все спокойно. Они ничего не предпринимают, и я не пойму почему. Когда совсем стемнеет, я пойду посмотрю, что там происходит.
— Не делайте глупостей, — с беспокойством проговорила она. — Вы же совершенно беззащитны.
— Но я ничего не собираюсь делать, — возразил Армстронг. — И, кстати, я вовсе не беззащитен. У Тима ведь есть автомат и несколько полных магазинов к нему. Я, правда, не умею с ним обращаться, но ничего, сейчас пойду разберусь. А потом, у нас остался ведь еще и арбалет с парой стрел.
Бенедетта коснулась его рукой:
— Не уходите пока, не оставляйте меня одну.
Он почувствовал тоску в ее голосе и согласился.
— Кто бы мог подумать, что Виллис способен на такой по-настоящему смелый поступок? — сказал он. — Я от него не ожидал ничего подобного.
— Кто знает, что находится внутри человека? — сказала Бенедетта тихо, и Армстронг догадался, о ком она сейчас думает.
Он посидел рядом с ней, а когда почувствовал, что она немного расслабилась, вернулся в туннель и зажег фитиль. О'Хара посмотрел на него полными боли глазами.
— Что там с грузовиком? — спросил он.
— Не знаю. Я еще не смотрел, — ответил Армстронг.
— Я думал о том, что, может быть, нам удастся выбраться отсюда с его помощью.
— Я осмотрю его. Мне кажется, он не очень поврежден. Эти ребята хороню его укрепили против наших болванок. Но пули — совсем другое дело.
Агиляр подвинулся ближе.
— Может, нам воспользоваться темнотой? Чтобы уйти от них, я имею в виду?
— Куда? — резонно возразил Армстронг. — Мост они охраняют, да к тому же ехать по нему в темноте равносильно самоубийству. Хотя, впрочем, они наверняка его освещают. Да и здесь они безусловно держат на мушке выход из туннеля. — Он почесал в затылке. — Все же не понимаю, почему они не входят сюда и не берут нас здесь запросто, как слепых котят.
— По-моему, я убил их начальника. Надеюсь на это, во всяком случае. А Сантос, я думаю, не решится на атаку. Он боится напороться на какую-нибудь неожиданность, — еле слышно проговорил О'Хара.
— Кто это Сантос? — спросил Агиляр.
— Кубинец. — О'Хара слегка улыбнулся. — Я чуть не достал его там, внизу.
— Вы и так наделали тут шороху, — заметил Армстронг. — Видимо, они и впрямь нас опасаются. Может, они вообще отступят?
— Нет, — уверенно ответил О'Хара. — Они слишком близки к успеху. В конце концов они могут просто разбить тут лагерь и заморить нас голодом в этой дыре.
Долгое время все молчали, размышляя над сказанным, затем Армстронг оживился:
— Я лично предпочитаю погибнуть со славой. — Он взял автомат в руки и обратился к О'Харе. — Как работает эта штуковина?
О'Хара показал, и он отправился на свой пост. Агиляр нежно посмотрел на О'Хару:
— Я страшно огорчен вашим ранением, сеньор.
О'Хара обнажил зубы в короткой усмешке:
— Я огорчен им еще больше. Болит, как дьявол. Но это неважно. Полагаю, что скоро пройдет.
Агиляр на мгновение затаил дыхание.
— Как вы думаете, нам конец?
— Да.
Агиляр даже вздрогнул от столь резкого ответа. Но вспомнил латынь: пока живу — надеюсь.
— Очень жаль, сеньор. Вы бы еще могли неплохо послужить новой Кордильере. Мне будут нужны хорошие люди. Их так мало, можно пересчитать по пальцам. — Агиляр говорил так уверенно о своем будущем, будто и не слышал этого резкого «да».
— Какой толк в летчике-неудачнике? Таких, как я, навалом.
— Не думаю, — серьезно ответил Агиляр. — В этой ситуации вы проявили себя смелым, деятельным человеком, такие качества в наши дни — редкость. Кордильерская армия слишком заражена политикой, и мне понадобятся люди, которые очистят ее от скверны. Особенно это касается авиации. Если бы вы захотели остаться в Кордильере, я бы предложил вам высокий пост.
На мгновение О'Хара, забыв, что минуты его жизни уже сочтены, а может, умирать не хотелось вовсе, произнес:
— Я бы согласился.
— Рад этому. Но, пожалуйста, не думайте, что ваша задача станет более легкой из-за женитьбы на дочери президента. — Он коротко засмеялся, заметив, как дернулся О'Хара. — Я хорошо знаю свою племянницу, Тим. Она никогда не испытывала к мужчинам таких чувств, какие питает к вам. Я надеюсь, вы оба будете счастливы.