Четвертый мужчина наблюдал за троицей из-за соседнего столика. Впервые я увидел его накануне, когда спустился вниз, чтобы присмотреть за Дэвисом и его приспешниками во время их встречи за обедом.
Я только растянулся на одном из белых шезлонгов, когда он вышел из бассейна и направился ко мне. «Как вода, мистер Каплан?» — услышал я крик техасской дамы. Когда он остановился у стула рядом с моим, он улыбнулся и сказал: «Прекрасно, Энди. Я мог бы остаться в ней на весь день, но я проголодался». Затем, внезапно осознав, что я смотрю на него, он схватил длинный пляжный халат из махровой ткани и натянул его, но не раньше, чем я увидел знакомую татуировку на нижней стороне его правого предплечья. Как и большинство выживших в концлагерях, он сохранил свой номер в качестве личного знака или сувенира.
Именно тогда я увидел, как Дэвис и остальные выходят во внутренний дворик, и мне захотелось уделить им все свое внимание. Каплан схватил свои сигареты и зажигалку и тоже повернулся к отелю. Краем глаза я увидел, как он отшатнулся, как будто его ударили. Он с открытым ртом смотрел на троицу. Пока он стоял там, страх, а затем отвращение, казалось, отразились на его лице. Что бы ни пробудило его воспоминания в трех мужчинах, должно быть, это было болезненно.
Наконец, словно приняв решение, Каплан направился к террасе. Потом передумал и пошел поговорить с блондинкой. По тому, как повернула голову Энди, я понял, что Каплан спросил ее о трех мужчинах, занятых заказом обеда.
Она что-то сказала ему, и он покачал головой. Затем он вышел дальше на террасу и занял пустой стол рядом с теми тремя. Через несколько мгновений мне стало ясно, что именно Дэвис пробудил в Каплане горькие воспоминания. Он не мог оторвать глаз от канадского магната.
Подбежавшему к нему официанту пришлось трижды заговорить с ним, прежде чем Каплан отвел взгляд от другого столика и, по-видимому, заказал напиток. Меню он не трогал. Вскоре Дэвис ощутил пристальный взгляд Каплана. Он несколько раз взглянул на стол мужчины, а затем сказал что-то своим товарищам по столу. Очевидно, он велел им посмотреть на Каплана, но не бросаться в глаза. Оба отрицательно покачали головами в ответ на вопросительный взгляд Дэвиса. Каплан, казалось, не обращал внимания на их критическое исследование, настолько его интерес был сосредоточен на Дэвисе. Тем временем его лицо исказилось холодным, мрачным подергиванием, и я мог видеть, как его руки конвульсивно открывались и закрывались.
С Дэвиса этого было достаточно. Вдруг он отодвинул стул и что-то прорычал на Вендта и Кенига, которые тут же вскочили и пошли к дверям бассейна, Каплан тоже вскочил, и его действие подбросило меня с лежака. В руке у него был столовый нож. Я не хотел, чтобы с Дэвисом что-нибудь случилось, пока я не узнаю о нем все, что хотел. Однако прежде чем я успел сделать три или четыре шага, Каплан встал перед Дэвисом и что-то ему сказал.
Канадец отступил назад, и его лицо побледнело. Но на момент. Он быстро пришел в себя, и на его лице появилась маска вежливости, когда он ответил Каплану. Я быстро подошел к ним, но все еще не мог слышать, что они говорили друг другу. Тем временем Вендт и Кениг встали рядом с Дэвисом. Кениг хотел схватить Каплана одной из своих огромных рук. Дэвис остановил его одним словом, а точнее двумя: «Ганс! Нет!' — а затем, казалось, извинился перед Каплан.
Я был тогда достаточно далеко, чтобы услышать, как Каплан сказал: «Мне все равно. Я должен разоблачить тебя. Я уверен, что это ты, и я докажу это.
Дэвис просто прошел мимо него и пробормотал: «Извините, сэр, вы сделали ошибку...
Каплан хотел что-то сказать, но Кениг оттолкнул его. Он и Вендт последовали за своим боссом через дверь. К этому времени я был рядом с Капланом, и он выглядел так, будто был готов броситься за ними. Я коснулся его плеча, и он испуганно обернулся.