Выплевывая непристойности — по-английски для нее — он сказал Лили: «Ты не будешь такой красивой, когда я закончу с тобой. Он обещал тебя мне, как и других. Я был его телохранителем в течение многих лет. Я убивал для него много раз. Но теперь он говорит, что будет держать тебя при себе. Остальных он использовал только один раз, потом они были моими. Я мог делать с ними все, что хотел...».
Я приложил ухо к двери, пытаясь услышать ответ Лили. Но все, что я мог слышать, это живое описание Гансом того, что он сделал с « другими». Я предположил, что это несчастные, которые раньше работали на Леславикуса.
Затем послышался звук рвущейся ткани, и Ганс сказал: «Так, с кляпом уже лучше. Дай мне посмотреть на тебя. Да, у тебя красивые сиськи, как я и думал. Прямо как та девушка из Австралии. Она задрожала, когда он сжал ее…
Он остановился, когда дверь распахнулась от моего удара ногой по замку. Его руки поднялись, как когти медведя, когда он узнал меня и подошел ко мне. Я поднял ствол М-16 до уровня плеч и прицелился ему в голову, но он продолжал наступать, ругаясь и пуская слюни, как разъяренный зверь.
Выстрел из винтовки оторвал бы ему голову, но я пока не мог рисковать. Мы оказались бы в ловушке между нацистами этажом ниже и теми, кто в башне выше. Внезапность по-прежнему была моим лучшим оружием. Потянувшись к оружию, он был почти рядом. Как только он нырнул к винтовке, я потянул её назад, а затем снова толкнул вперед. В тот момент, когда он споткнулся, я изо всех сил ударил стволом ему в рот.
Зубы полетели во все стороны, и кровь брызнула двумя фонтанами, когда я снова выдернул винтовку. Большая мушка прицела зацепилась за уголок рта и разорвала щеку примерно на семь дюймов. Ганс попытался закричать, но кровь, наполнившая его рот, помешала ему.
Я повернул винтовку, взял её за ствол и взмахнул ей, как бейсбольной битой, целясь ему в живот. Воздух со свистом вырывался из его легких, извергая перед собой кровавый туман, который окрасил пол в огненно-красный цвет, когда он согнулся пополам от боли. На мгновение его горло откашлялось, и когда он задохнулся, из его рта, безвольно свисшего набок, вырвался рев гнева и боли. Его нужно было заставить замолчать, поэтому я отдернул свою импровизированную дубинку и снова ударил, на этот раз сзади. Я целился ему в затылок, чтобы сбить его с ног, но он уже собирался встать, когда приклад попал прямо между лопаток. Стук почти заглушил совпавший с ним резкий щелчок.
На мгновение тело, казалось, приподнялось над полом на дюйм от явной боли, затем злобный убийца женщин опустился на ковер, как мешок с картошкой. Я был почти уверен, что щелчок, который я слышал, был из-за сломанного позвоночника, но у меня не было времени убеждать себя в этом. Я обратил внимание на Лили, лежащую на кровати, обнаженную, если не считать плавок от бикини и обрывков платья, которое Ганс содрал с ее тела. Ее руки и ноги были притянуты к передней и задней части кровати и привязаны веревками по углам кровати. У нее во рту был кляп, и я вынул его. Ей потребовалось некоторое время, чтобы собрать достаточно слюны, чтобы заговорить, а потом я порылся в ящиках ее гардероба в поисках чего-нибудь, чтобы перерезать веревки.
«Нож под матрасом. С этой стороны, — сухо выдавила она. Она мотнула головой в сторону кровати у стены. Я обошел кровать и провела рукой под матрацем, пока не почувствовала металл. Я достал хорошо сбалансированный метательный нож. Вскоре я заметил, что он был острым, как бритва, когда с легкостью перерезал веревку, которой ее связали.
Она лежала неподвижно и напряженно изучала меня, пока я кружил вокруг кровати, чтобы освободить ее. Когда она освободилась, я сел рядом с ней и взял ее за руку. 'Сиди на месте. Я не хочу причинять тебе боль, — сказал я, перерезая кусок веревки вокруг ее запястья так осторожно, как только мог. «Ты хранишь хорошие игрушки под своим матрасом».
«Чэнь Хун дал мне его», — мягко сказала она. «Он сказал, что ему не нравится, как Ганс смотрит на меня».
Я закончил с одним запястьем и начал с другого. Как только я снял и эту веревку, она села и начала растирать запястья, чтобы восстановить кровообращение. Я подошел к изножью кровати и перерезал веревку вокруг ее лодыжек. Когда я закончил, она наклонилась и положила голову мне на спину.
— Ник, — прошептала она. «Это было так ужасно. Сперва Чен Хун. Затем мистер Дэвис сказал мне, что вы и ваш дядя Билл были ворами. И Ганс. Он схватил меня на кухне после ухода мистера Вендта и привел сюда. Он говорил такие ужасные вещи. Он убил нескольких девушек, которые работали на мистера Дэвиса. Он сказал, что мистер Дэвис изнасиловал их только один раз, а затем отдал ему. Но со мной такого бы не случилось, сказал он. Почему, Ник?