Когда петля снова опустилась, он вопросительно посмотрел на меня, но я покачал головой. «Я отведу его к Уайтхеду, — сказал я ему.
Он передал мой ответ в микрофон, свисавший с его куртки. Когда петля поднялась, он подошел ко мне и взял штурвал. — Корабли уже в пути, — сказал он.
Я оглянулся на ад , который все еще бушевал на острове Леславика. «Они не должны торопиться», — сказал я больше себе, чем ему.
**************
— Как это, Ник?
Голос Энди Коулман вырвал меня из воспоминаний о событиях прошлой недели, когда ее руки нежно размазывали солнцезащитный крем по моим плечам и позвоночнику. Она осторожно избегала повязки, закрывающей рану в моем боку. Я поднял голову и посмотрел через плечо на склонившуюся надо мной белокурую голову. Мой взгляд опустился на ее сочную фигуру в крошечном шоколадно-коричневом бикини.
— Отлично, — сказал я. — Что вы думаете о другой стороне? Я перекатился на спину на зеленом банном полотенце, одном из нескольких, которые она одолжила для нашей прогулки на пляже у бассейна отеля «Эллиотт». Пришлось благодарить друга Хоука за выходной для прекрасной банщицы. И это в высокий сезон. У меня самого была неделя отдыха после выписки из больницы в Галифаксе. Я сказал Хоуку, что хочу использовать его, чтобы расследовать что-то еще в Эллиотте. Он заказал истребитель-бомбардировщик, чтобы подобрать меня в столице Новой Шотландии и доставить обратно к месту отдыха во Флориде.
«Сначала я займусь твоей грудью», — сказала Энди. Она оседлала мои бедра, а затем наклонилась, чтобы натереть мою грудь солнцезащитным кремом. Когда она это сделала, ее длинные светлые волосы упали мне на лицо. Верх ее бикини слез с ее удивительной груди, показывая, что она имеет привычку загорать голой. Мне до боли вспомнился образ из не слишком далекого прошлого, когда надо мной висела еще одна красивая женщина, с прищуренными миндалевидными глазами и влажными от страсти губами.
— Мило, — пробормотал я.
«Спасибо, Ник», — сказала Энди, слегка покраснев, когда вспомнила, как я заставил ее признаться перед тем, как мы занялись сексом прошлой ночью, что она узнала мое имя, просто спросив у клерка. И что она сделала это только потому, что хотела узнать меня получше.
Я не мог сказать Энди, что использовал это слово для кого-то другого, чья память снова всплыла в моей голове.
Лили Чан Ли была шпионкой, Ник. Одна из лучших в Китае, хотя ей было всего двадцать пять.
Хоук стоял у моей постели в больнице, когда рассказал мне, что произошло после того, как меня сняли с « Экскалибра» в Уайтхеде и доставили самолетом в Галифакс. Билл был в комнате рядом со мной, быстро поправляясь после нескольких переливаний крови. Я должен был увидеть его на следующий день, и Хоук и Расти Джей пообещали, что я буду тем, кто скажет ему, что Excaliber в порядке и его уже ремонтируют на верфи Canso.
«Когда ей было 13 лет, Лили завербовали в Сингапуре. Она была сиротой, и одно из тайных обществ использовало ее как приманку, чтобы заманивать богатых бизнесменов в темные переулки, где они могли их ограбить.
Нетрудно было представить, что в подростковом возрасте Лили была достаточно красива, чтобы служить приманкой. Хоук рассказал мне, как ее доставили в Пэнпу и обучали в их школе контрразведки.
— Лили шла по следу Дэвиса — Леславикуса — целый год. Каким-то образом китайцы раскусили его намного раньше нас, только так и не узнали его нацистского прошлого. Они просто хотели узнать, почему он так заинтересовался курсом американской политики. Чен Хун был устроен на острове поваром, и именно предоставленная им информация заставила Лили отправиться в Нью-Йорк искать работу в штаб-квартире Дэвиса. Она сделала еще лучше и стала секретарем Дэвиса. Остальное вы знаете.
Я знал, что это тоже стоило ей жизни. Я спросил Хока, как ему удалось так много узнать за такое короткое время. Он объяснил, что за несколько дней до этого появился китайский секретный агент.
Перебежчик купил защиту у Хоука информацией о Лили, Камаже и Мелвилле Барбуре, работавшем также на ЦРУ, как Ворктонг. Камаж, как сказал мне Хоук, получил указание отправиться в Палм-Бич, чтобы помочь Лили. Но хотя албанцы следовали приказу из Китая, они решили также использовать своего убийцу, чтобы свести счеты с дезертировавшим ученым. А потом я занялся этим делом. Когда Камаж был мертв, Лили начала использовать Барбура, лучшего человека, доступного в США. Она была «помощницей» , которую наш агент видел разговаривающей с Барбуром в вестибюле, а не другой секретарь Леславикуса, Вендт. Я уже установил эту связь во время дела, и отсутствие реакции на лице Вендта, когда я упомянул имя Барбур, убедило меня в том, что я был прав.