— Это что же, шелкопряд непарный? — поинтересовался Василий.
— Не шелкопряд, а листовертка проклятая. Как сухое лето, так вроде эпидемии.
— А вы бы химию пустили… с самолета, например?
— Ва-ав, ва-ва, какой советчик! Хочешь лес в мертвую зону обратить?
— Посевы-то на полях обрабатывают!
Илья покачал головой, и усмешка скривила его лицо.
— А знаешь ли ты, что после такой обработки от живой природы остается? Сколько полезных насекомых или бактерий, сколько птиц погибает? Пробовали мы лет десять назад, было дело. Опрыснули лес по весне, проверили гнезда — каюк птенцам!
— Ну, а как же тогда бороться с этой заразой?
— Больше птиц разводить, насекомых полезных — вот как. Вместо химии — биология. Есть, к примеру, такие насекомые — наездники. Как пойдут, клен зелен, крушить листовертку — хлеще твоих химикатов. Видел, сколько на усадьбе у нас скворечников, дуплянок? Так и по всему лесу развешиваем. Спасибо, клен зелен, школьники выручают. Думаю весь этот участок передать им под охрану.
На дне крутого оврага — это и был Крюков верх — сплошные заросли ольхи, черемухи, ивы. Где-то позванивал, пробираясь в путанице корней, невидимый ручеек. И когда Василий раздвинул ветви, вода в ручье, высвеченная лучами солнца, так и заиграла хрусталем.
— Попьем? — не удержался он.
Зачерпнув беретом, поцокал от удовольствия: знатная водица! Что-то особенное было в ней — студена и в то же время мягкая, настоянная на лесных кореньях. «Ягоды запивать бы такой», — подумал, растягивая наслаждение.
Как только поднялись из оврага, так и увидели одиноко вздыбленный над окружающим лесом, даже издали кажущийся исполином, старый дуб. Будто огромный, разметанный бурей зеленый омет поднялся над лесом, и над этим ометом из ветвей и листвы — торчком, вверх рожками, подобно вилам, — возвышалась голая вершина.
— А вот и Высокая макуша, — кивнул Илья.
Во всей своей мощи предстало глазам Василия это древнее создание природы, и он невольно залюбовался им отсюда, с расстояния сотни шагов. «Баобаб… секвойя… эвкалипт…» — мысленно давал ему загадочные, памятные со школьных лет названия. Остановился на пригорке перед жердяной заградой, прочитал аншлаг, предупреждавший броскими словами:
Дерево-памятник
XIV века.
Ходить, топтать траву,
разводить костры возле дерева
запрещается!
Картина была что ни есть внушительная. Приствольные корпи, выпирая из-под земли, казались ископаемыми чудищами. Неохватный ствол раскинул вверх и в стороны могучие, под стать самим деревьям, отросты, нависшую тучным пологом крону, которая могла бы сравниться разве только с горою, сложенной из множества ветвей, из отливающей зеленым металлом листвы. Как глубоки морщины, избороздившие его снизу доверху! Сколько обломов на толстых и тонких сучьях!
Глядя на царственно возвысившегося над всеми гиганта, воскликнул:
— Вот экзо-отика! Человек и до сотни не дотягивает, а этот стоит себе шесть веков да еще небось постоит.
Илья только молча кивнул в ответ. Он гордился тем, что фамилия его связана вот с этим дубом-старейшиной, с местом, где выросло и уцелело дерево. И не только гордился, — он делал все, чтобы оградить это чудо природы от случайных и злонамеренных посягательств. Овеянный легендами, старый дуб для него стал как бы святыней леса, святыней всего его дела…
VI
— Ну, и куда мы сегодня отправимся? — спросил Василий Егора, когда позавтракали и поднялись из-за стола.
— А мне дежурить в лесу, — похвалился тот. — У нас «зеленый патруль», вот мы и дежурим по очереди.
— Да-а? — Василий посмотрел на него, потом перевел вопросительный взгляд на Тамару, которая ответила улыбкой. — Ну, и как это вы дежурите?
Торопливо и не без достоинства Егор принялся рассказывать, как в школе у них «чуть не все записались в „зеленые патрули“», вот и охраняют лес от нарушителей. И он тоже записался, хотя таких маленьких в команду патрулей не допускали: «Это папка у меня лесничий, а то бы совсем не приняли».
— С утра давайте ягод пособираем, а потом в Крюков верх пойдем. Там мы Высокую макушу охраняем.
— Согласен, — кивнул Василий.
Самому хозяину было не до гостя, день за днем «неотложка»: то в леспромхоз вызывали, то ревизоры понаехали, и всем — от главного лесничего до рядового лесника — дел привалило. Так и сдружился Василий с рассудительным и бойким провожатым, который рад был поводить приезжего по лесу.
В дорогу Тамара навязала было сумку с едой, но Василий предпочел взять газетный сверток, сунув его в бидончик для ягод. Да книгу прихватил, дорогой недочитанную.
— А зонтик-то, дождь ведь по радио обещали!
Василий рассмеялся: вот еще, не хватало с зонтиком по лесу ходить!
Они направились знакомым путем, чтобы выйти на шоссейную дорогу и попасть на лесосеку соседнего лесничества. «Там тоже есть ягодные места, — пояснил Егор. — Заодно посмотрим, как валят лес бензопилами». Василий только кивнул в знак согласия, следуя за вожатым.
Выйдя на асфальт и завидев промчавшийся самосвал с мусором до самых бортов, Егор догадливо воскликнул:
— Дядя Вася, смотрите, в Сорочий верх свернул. Пойдемте скорей, наверно, свалит сейчас…
И с этими словами бросился краем леса вслед за машиной, так что Василий еле поспевал, неловко придерживая гремучий бидончик. «Отвык, отвык я бегать», — подумал, отставая от мальчишки, задыхаясь и все же торопясь не упустить нарушителя. Но, выскочив на дорогу против Сорочьего верха, увидел: стоит посреди луга с задранным вверх кузовом самосвал, и шофер проворно выкидывает из него остатки мусора. Однако Егор достиг уже машины, забегал вокруг, крича на шофера и размахивая руками. Василий пустился еще быстрее и подбежал как раз в тот момент, когда опорожненный кузов медленно опускался на место, а водитель шагнул к кабине.
— Сто-ой! — выдохнул Василий, соткнувшись с ним лоб в лоб.
Невысокий, но плотный, наверное, ему ровесник, шофер на мгновение растерялся, оттолкнул было плечом, но Василий первым оказался у дверцы.
— Стой!.. Не… не видишь знак?
— Где знак, какой знак? — притворно оглянулся тот, вытирая со лба испарину.
— А вон, посмотри…
— Я подчиняюсь дорожным знакам, мало ли там что…
— А природа — это не знак тебе? По-твоему, обезображивать ее надо. На каждом шагу вывешивать знаки?
Тут и Егор подступился, по-своему взял в оборот нарушителя:
— А почему вы, дядя, на свалку не ездите? Где попало привыкли, да? А вы бы свалили перед домом своим, прямо в городе.
— Где тут свалка, какая свалка? Ни-ичего не знаю!
— Все вы знаете, просто привыкли. Мало, наверно, вас штрафуют.
Не отступая от дверцы, Василий посоветовал категорически:
— Собирай-ка свой мусор, пока тебя не наказали.
— Будет мне каждый указывать… Кто вы такой? — взъерошился водитель.
— Инспектор по охране природы, вот кто я, — нашелся Василий.
Шофер бросил взгляд на незнакомца, решительно преградившего ему дорогу, потом на мальчишку, который тоже, казалось, готов был вцепиться, и затравленно обернулся на ворох мусора.
— Грузчик, что ль, я? — воскликнул он потерянно. — Меня послали отвезти, я и…
— А то вы не знаете, где свалка, — снова напустился Егор. — Что вы, дядя, обманываете, когда вон указатель на дороге.
Шофер нервически вздернул плечами и внезапно сдался, обратился к Василию:
— Друг, тороплюсь, в рейс меня посылают. — Посмотрев на часы, умоляюще повторил: — Честно говорю, не знал. Первый и последний…
— Погружай обратно мусор и отчаливай, — не уступал Василий.
— Так что же мне — до вечера одному?
— А кто виноват?
— Да не знал же я, честно, не знал!
— Честным словом мусор не уберешь.
— Ну что же мне теперь, если начальство послало? Не грузчик же я! Да и лопаты у меня нет.