Вернувшись домой, она уснула прямо на полу у настежь открытой двери. Разбудил ее шум подъехавшего автомобиля. В глаза ударил яркий свет фар. "Он вернулся! — было первой мыслью. — Нет, это не красный «джип», — подумала она, услышав, как захлопнулась дверца машины. Она растерялась, а потом быстро заперла дверь на задвижку и стала прислушиваться к тому, что происходит на улице. Там было тихо. Но страх, острый, всепоглощающий, пронизал все ее существо. «Святая Мария, — шептала она, — прошу, защити меня!» Глядя на хлипкую некрашеную дверь, Яни стала пятиться назад и в конце концов уперлась спиной в стену. Сердце ее так громко стучало, что казалось, вот-вот выскочит из груди. «Святая Мария, — молила она, — прошу, защити меня!» Она взглянула на спящих под столом дочек, потом снова на дверь, и в этот самый момент дверь от сильного толчка широко распахнулась, громко стукнув о стену.
«Святая Мария, матерь Божия... Святая Мария, матерь Божия», — без конца повторяла про себя Яни.
Ворвавшись в дом, Зунига быстро пробежал по цементному полу и схватил Яни за горло.
— Silencio, puta... comprende?[34] — прошипел он сквозь зубы, повергнув несчастную в такой ужас, что она не только не могла вымолвить ни слова, но даже головой кивнуть.
— Где деньги?
«Святая Мария, матерь Божия... Святая Мария...»
— Где, черт возьми, деньги, я тебя спрашиваю... — орал он.
— No comprendo, senor! No comprendo![35]
Широкоскулая физиономия Зуниги потемнела от гнева.
— Говори... где... деньги! — повторял он, чеканя каждое слово и все крепче сжимая ей горло. — Donde esta el denero[36].
— Por favor, senor[37], — умоляла она. — Пожалуйста, мистер...
— Думаешь, я с тобой буду чикаться? — Он приставил ей к виску «люгер».
Яни сразу узнала пистолет американца, и ее охватила паника.
«Мы пропали», — подумала она, с еще большей истовостью вознося молитвы Деве Марии.
— Говори: где деньги? Где он их спрятал? — Яни казалось, что бандит сейчас проткнет ей голову дулом. — Говори, или я проломлю твой проклятый череп. Ну, шлюха. Я жду!
— Пожалуйста, сэр, — молила Яни сквозь слезы. — У меня нет никаких денег.
— Мерзкая потаскуха! Говори, где гринго прячет свои проклятые деньги, или, клянусь Господом Богом, я прикончу тебя на месте!
— Я не знаю! Не знаю! Не знаю!
— Ты получишь то же, что получил он. Отвечай! Отвечай же!
— О чем вы? Что за деньги?
Глаза Яни скользнули вниз. Зунига проследил за ее взглядом и увидел двух онемевших от страха девочек, затаившихся под столом. Не смея шевельнуться, они с ужасом следили за происходившим.
— Ну, теперь-то ты все, шлюха, скажешь. — Зунига направился к двери, захлопнул ее, вернулся и посмотрел на девчушек.
— Нет! — воскликнула Яни и бросилась было к столу.
— Не двигаться! — взревел Зунига и вскинул пистолет. Яни бесстрашно уставилась в отвратительное узенькое отверстие дула.
— Пожалуйста, сэр! — умоляла она, не смея сделать и шага. — Прошу вас! — Слезы ручьем катились по ее щекам. — Прошу вас!
Глухой к мольбам женщины, Зунига, волоча ее за собой, устремился к детям, которые во весь голос ревели. Он сунул свою огромную лапищу под стол и вцепился в худенькую ножку старшей девочки. Та еще громче завопила.
— О, Бог мой, — рыдала Яни, молитвенно сложив руки. — Спаси моих девочек!
— Скажешь ты наконец, шлюха, где деньги или нет? — вопил разъяренный индеец, вытаскивая из-под стола девчушку. Младшая, ни жива ни мертва от страха, забилась подальше.
— Пожалуйста, — снова взмолилась Яни, но в следующий момент в отчаянье бросилась на индейца. У того моментально сработал защитный инстинкт, и он пнул Яни в живот с такой силой, что та рухнула на пол, корчась от боли.
— Ну, давай, говори. — Он поднял девочку за ноги так, что ее светлые волосы касались пола. — Говори, или я разобью о стену ее проклятую черепушку.
Превозмогая боль, Яни ползала по полу в надежде спасти ребенка.
— Ну, пожалуйста, пожалуйста! Какие деньги? Я ничего не знаю. Ничего!
— Врешь, подлая! — Он стал раскачивать визжащую от страха девочку из стороны в сторону, как маятник. Яни с ужасом смотрела на несчастного ребенка, уверенная, что индеец осуществит свою угрозу. — Ты слышала, грязная потаскуха? Сейчас стукну ее головой о стену.
— Не-е-е-ет!
— Тогда говори: где гринго спрятал деньги?
— Не знаю.
— Знаешь! Говори!
— Не знаю. Клянусь перед образом Святой Марии, ничего не знаю!
— Врешь!
Видя, что ребенку грозит неминуемая гибель, Яни в отчаянии закричала:
— Хорошо. Я отдам вам деньги! Отдам деньги-и-и-и! Не мучьте только мою Консуэло.
Зунига зло улыбнулся.
— Подлая шлюха. Я знал, что ты врешь! — Он осторожно опустил девочку на пол, и та мгновенно залезла под стол, прижавшись к сестренке. Обе завыли, как маленькие волчата.
Зунига подошел к рыдающей Яни и стал больно тыкать ей в плечо дулом «люгера».
— Деньги!
Женщина отняла от лица руки, взглянула на своего мучителя и медленно поднялась с пола. Она стояла пошатываясь, с трудом превозмогая острую боль — удар Зуниги пришелся в солнечное сплетение.
— Гони деньги, шлюха!
Они кивнула и неверной походкой побрела к шкафу, в котором хранила продукты. Девочки все еще рыдали и никак не могли успокоиться. Яни сняла с полки ярко-красную банку из-под кофе и достала спрятанные там песо и доллары и протянула Зуниге.
— Что, черт побери, это значит?! — сурово спросил индеец.
— Это... это все, что у меня есть.
Зунига взглянул на горсть скомканных банкнотов, швырнул их на пол и ударил Яни по лицу кулаком. Она снова упала, с рассеченной губой, заливаясь кровью.
— Пожалуйста! Пожалуйста! — твердила Яни, ползая на коленях перед индейцем.
— Идиотка. Подлая шлюха!
Теперь Зунига слегка наклонился и уткнул дуло пистолета ей в шею, потом стал водить им по позвоночнику.
— Я, может, и не убью тебя, если выстрелю, но всю жизнь ты будешь неподвижно лежать, как чурбан.
— Да! — в отчаянье крикнула она. — Да, поняла.
— Ну что? Стрелять?
— Не-е-е-ет! Не-е-е-ет!
— Тогда говори, где деньги.
Она подняла голову и посмотрела сквозь слезы в глаза.
— Клянусь Девой Марией, клянусь жизнью моих детей... Я ничего не знаю ни о каких деньгах! — Она бросилась ему в ноги, словно послушница перед алтарем. — Ничего не знаю!
Зунига долго смотрел на нее. Дети бились в истерике. Вокруг лампы под потолком, громко жужжа, кружил огромный черный жук. Индеец отвел пистолет от шеи.
— Значит, у гринго совсем не было денег?
Яни снова посмотрела на индейца:
— Клянусь... Клянусь младенцем Иисусом, не знаю.
Холодный взгляд его черных глаз скользнул по женщине, словно лезвие кинжала.
— А были бы у него деньги, ты бы знала? Да?
Вопрос непростой. Как на него ответить?
— Клянусь...
— И если бы знала, сказала бы мне, верно? — зашипел он, как змея.
— Клянусь Богом, впервые слышу о каких-то деньгах. Перед Богом и его ангелами... никогда...
Взгляд его потеплел, и теперь он ощупывал простертое на полу тело Яни. Женщина поняла: он собирается ее изнасиловать при детях.
— Клянусь... клянусь... — бормотала она. Он грубо схватил ее за волосы и поставил на ноги. Яни вскрикнула, дети завыли еще громче. Индеец толкнул ее к кухонному шкафу и посадил на узенький выступ.
— Пожалуйста, не трогайте меня. Я не знаю...
Он вцепился в ворот ситцевой сорочки и разорвал ее до самого подола. Яни стыдливо прикрывала маленькую дряблую грудь, но он сдернул сорочку с плеч и прижал женщину к полкам, уставленным посудой и всевозможными банками и склянками. Затем, по-прежнему орудуя одной рукой, потому что в другой держал «люгер», принялся расстегивать на себе пояс.
— Уходите! Уходите! — крикнула она детям.
— Заткнись! — прорычал Зунига. Его брюки соскользнули на пол.
— Бегите! Бегите к сеньоре Мендоза! Она даст вам конфетки! — Девчушки не двигались с места, громко воя от ужаса.
— Я сказал, заткнись! — прикрикнул индеец, раздвинул ей ноги и нацелил пенис в розовый кружок в кольце черных волос.
— Не смотрите! — кричала Яни перепуганным насмерть детям. — Не смо...