— Правильно, сынок, — подбодрил его Джо. — Надо же согреться.
«Какая же ты сволочь, — думал Сэл, — сволочь и неудачник. Я весь в тебя».
Сэл запрокинул голову и влил в рот дешевого виски. Горло обожгло, глаза затуманились. Алкоголь пробежал по кончикам нервов и словно кувалдой ударил по мозгам. Сэл вдруг увидел себя висящим на электрическом проводе под потолком своей маленькой убогой квартирки. Это был выход из положения. Из любого положения. Во всяком случае, им всегда можно было воспользоваться.
— Твоя тетка Лилиан беспокоится о тебе, — говорил Джо, — заглянул бы к ней. Ты же знаешь, Лилиан всегда о ком-нибудь беспокоится. — Он обернулся и взял у Сэла бутылку, отпил немного и поставил бутылку в специальное углубление между сиденьями. — Эта Лилиан, — сообщил он, вытирая ладонью губы, — собирается свести меня с Френсиз Дюпре, вдовой с Мьюзи-стрит. Знаешь ее? Они вместе ходят на мессу в храм Святого Антония. Помнишь, ее мужа удар хватил, когда по дороге на работу он наехал на кучу народа на автобусной остановке перед кладбищем? Наделал делов. Двое погибли. Одна из них — беременная девчонка. Помнишь, в газетах писали? — Сэл не отвечал, словно загипнотизированный бессмысленной болтовней отца. Казалось, он сейчас ничего не воспринимал. — Ох, она симпатичная, сынок. Глаза голубые, сама ладненькая, следит за собой, ты меня понимаешь? Среди итальяшек я, пожалуй, единственный люблю худеньких. — С этими словами Джо достал из-за пластмассовой Богородицы фотографию покойной жены, поднес к губам и громко чмокнул. Затем торжественно поставил на место.
Сэл смотрел через плечо отца на дорогу. Дождь продолжал моросить, даже не дождь, а какая-то жидкая изморось. Они уже были на Кэнал-стрит и двигались по Французскому кварталу в противоположную от реки сторону.
— Что ты об этом думаешь, сынок? — продолжал Джо. — Я сказал Лилиан, что слишком стар для этого. И знаешь, что ответила твоя тетя Лилиан? Твоя тетя Лилиан сказала: Джо, ты самый молодой из всех, кого я знаю. — Он гордо улыбнулся. — И в это воскресенье Лилиан устроит большой обед со спагетти, и она, и Джорджи, и я, и Френсиз — все сядем, будем есть, потом поедем в Шалметт и пойдем в кино. Я в кино не был лет пятнадцать. А на свидании — сто пятьдесят. Свидание, к чертям собачьим! Ну, что скажешь? — Сэл смотрел на отражение его сияющего лица.
— Я хотел тебя спросить, сынок, — Джо продолжал улыбаться. — Хотел спросить, нет ли у тебя немного деньжат для меня на пару недель. Свидание с Френсиз и все такое, а тут еще миссис Чуккиа требует плату за квартиру. Я, кажется, проиграл деньги за квартиру, когда поставил на лошадь Фронт и Сентер, а та лошадка, как она бежала, надо было видеть, сынок. Всего на пару недель.
Джо пересек две полосы движения и остановился у вращающихся дверей отеля «Кинг Луи». Швейцар под огромным разноцветным зонтом хотел было открыть дверцу такси, но, узнав Сэла, отошел, нахмурившись.
Джо обернулся и посмотрел сыну в глаза.
— Всего на пару недель. Пока на ноги не встану. Та лошадка совсем меня из колеи выбила.
«Я весь в тебя, — думал Сэл, — такой же неудачник».
— Да, кажется, что-то есть. — Сэл вытащил из пачки, которую ему дал Санто, пять сотенных купюр, сложил вдвое и незаметно вложил отцу в руку, хотя прятаться было не от кого.
— Ого! — воскликнул Джо, держа деньги веером, как карты, — вы только посмотрите. Что, крупный выигрыш, сынок?
— Да вроде того, папа.
При слове «папа» глаза старика подобрели. «Совсем как маленький».
Он перегнулся через спинку сиденья и взял Сэла за руку.
— Ты хороший мальчик, Сальваторе. Твоя мама всегда это говорила, и это чистая правда. — Старый пьяница чуть не плакал. — Я их тебе верну, сынок. Через пару недель встану на ноги и обязательно отдам.
«Конечно, отдашь, — подумал Сэл, — так же, как я отдам свой долг Джонни Венезия».
— Ты такой хороший мальчик, Сальваторе. Твоя мама всегда это говорила.
Пора уходить, сказал себе Сэл. Он посмотрел в окно на ярко освещенный вход «Кинг Луи». В холле за огромной стеклянной дверью прохаживались люди. «Я проработал здесь три месяца по шесть раз в неделю, — думал Сэл, — а ощущение такое, будто я здесь впервые. Словно с луны свалился».
— Я только на ноги встану...
Пора уходить.
— Послушай, папа, — перебил его Сэл, открывая дверцу, — мне пора на концерт, я опаздываю.
Джо взглянул на часы.
— Эй! Да ты уже опоздал. Беги скорее, сынок.
Сэл вышел на красную ковровую дорожку и захлопнул за собой дверцу. Поколебавшись мгновение, наклонился к отцу.
— Послушай, папа. Береги себя. Если мне вдруг придется уехать или еще что-нибудь случится. Береги себя, слышишь?
Глаза Джо блеснули.
— Тебя что, приглашают в Лас-Вегас или еще куда-то в этом роде?
Сэл через силу улыбнулся.
— Как знать, папа. Как знать.
Джо Д'Аморе просиял от гордости.
— Ах, Сальваторе, я всегда знал — тебе улыбнется счастье. Что я тебе говорил? Ты слишком талантлив, чтобы торчать здесь.
— Прошу тебя, папа, береги себя. Хорошо?
Джо высунулся из окна и нежно потрепал сына по шее.
— Ты хороший мальчик, Сэл. Я люблю тебя, сынок. Я очень тебя люблю.
Он с ожиданием смотрел на своего единственного сына.
«Скажи! — думал Сэл. — Ну скажи ему! Что тебе стоит. Скажи ему то, что он хочет ус...»
— Мне пора, папа. — Сэл резко выпрямился. — Береги себя.
— Я люблю тебя, Сальваторе, — повторил Джо, печально улыбаясь.
«Боже. — Сэл повернулся лицом к отелю. — Я не хочу туда». Он обернулся к отцу. Тот показал ему поднятый большой палец.
— До свидания, Джо, — пробормотал себе под нос Сэл. — Мне пора.
Он поднялся по ступенькам, покрытым ковровой дорожкой, подошел к вращающимся дверям и толкнул их.
В холле отеля яблоку было негде упасть. Сезон парада «Марди Грас». Скверная погода всего лишь загнала любителей развлечений, под крышу, но ни на минуту не отменила всеобщего веселья. Туристы бродили по отелю, проталкиваясь то к одному, то к другому бару. На одном лишь первом этаже «Кинг Луи» их было четыре. В одном баре играл диксиленд, звуки разносились по всему зданию. В нескольких шагах от Сэла громко переругивались мужчина и женщина. Никто не обращал на них внимания. Другая пара на мягком плюшевом диване предавалась страсти, на какую способны только двое одетых людей. На них тоже никто не обращал внимания. "Чертов «Марди Грас», — подумал Сэл.
Портье, осаждаемый толпой толкающихся, требовательных постояльцев, все же заметил Сэла и бросил осуждающий взгляд на его джинсы, фланелевую рубашку и плохо сидящую куртку.
«Зачем я здесь? — спрашивал себя Сэл. — Чего доброго, опоздаю на самолет. Надо сматываться».
Он обернулся и сквозь шумную толпу увидел своего отца в блестевшей от дождя машине, со своей дурацкой улыбкой и большим пальцем, поднятым так, словно он собирался воткнуть его Богу в задницу.
«Боже мой, зачем я здесь? Который час? Зачем я вышел из отцовской машины? Здесь мне нельзя оставаться. Почему я не попросил его отвезти меня в аэропорт? Надо скорее сматываться. Черт! Еще не поздно. Еще можно выйти на улицу, вскочить в машину, и через пятнадцать минут я буду в аэропорту. Нет, — решил он. — Не надо. Не впутывай старика. Постарайся не впутывать. Пойду возьму свой смокинг. Со смокингом и пианино я где угодно проживу. Но под каким именем мне выступать? Ладно, сейчас не до этого. Пойду возьму свой смокинг, а потом Джо уедет, и я смогу убраться отсюда. Это уже что-то вроде плана, — говорил он себе. — Не теряй чувство юмора. Действуй только по плану. Прежде всего нужен смокинг. Просто забрать этот чертов смокинг, и все».
Сэл стал проталкиваться сквозь толпу, работая локтями, наступая на ноги, не обращая внимания на злобные взгляды. Он поднялся в мезонин, прыгая через две ступеньки, — там гораздо легче дождаться лифта. Пробившись сквозь толпу туристов, первым вошел в лифт, нажал кнопку и смотрел прямо перед собой, а за его спиной веселились ребята из Далласа, провозглашая тосты и поднимая бокалы, которые держали в руках.
«Святая Мария, — думал Сэл, — за свободу. За то, чтобы не бояться будущего. За будущее!»