— Внутрь? — судебный исполнитель был огорошен подобной идеей. — Мсье, в городе нет такого помещения, где могли бы уместиться хотя бы одни свидетели. Вы себе представляете, как жарко будет в помещении?
— Но здесь собралось слишком много народу, и мы должны попытаться установить порядок, — заметил де Балне.
Судебный исполнитель оглядел площадь.
— Все уже тут, кроме Филиппа Жирара и его помощника. Мсье де Балне не очень интересовался делами поселения и был удивлен подобной осведомленностью:
— Вы говорите о низкорослом мужчине, у которого, как мне кажется, стеклянный глаз?
Судебный исполнитель кивнул, и судья продолжил:
— Значит, их тут нет? Интересно, почему только они из всего населения Нового Орлеана не пришли сюда?
— Они очень заняты, — им нужно закончить дом для мсье де Марья и его невесты. Если только она когда-нибудь приедет в Новый Орлеан.
— Нам всем очень жаль, что невеста мсье де Марья никак не приедет сюда. Корабль должен был давно прибыть, и теперь следует признать, что его, видимо, вообще не будет, — он глубоко вздохнул. — Я уверен, что у всех пассажиров этого несчастливого судна был хотя бы один родственник или друг. Я также убежден, что все волнения в городе, ссоры, драки, крики, вопли и нарушение законов вызваны напряжением, в котором живут бедные люди.
И словно в подтверждение слов милейшего де Балне раздался грубый крик с требованием начать наконец суд. В тот момент вывели вперед двух обвиняемых, которые мрачно и злобно глядели друг на друга, на судью и на народ. Их поместили по разным сторонам скамьи.
Люди должны ощущать важность события, — решил мсье де Балне, оглядываясь с суровым видом, однако на толпу его взгляд не подействовал. Отсутствие уважения к суду проявилось, как только начали задавать вопросы Жюлю Дугесту. Он не отвечал, а продолжал обвинять Броссара. Тот, в свою очередь, не оставался перед ним в долгу. Если зрителям казалось, что они не очень сильно оскорбляют друг друга, они начинали им помогать. Ругань и оскорбления становились все изощреннее.
— Он первый меня ударил, господин судья.
— Вранье. Я даже не защищался, пока он меня не ударил три раза.
— Он отдал все мясо из супа своим детям, мы с женой следили за этим пройдохой.
— Ты сам — мошенник и врун. Ты украл серебряную монету из кошелька моей жены.
— Жалкий трус, ползающий на брюхе! Я боялся оставлять с тобой свою жену и моих дочерей.
— Змеиное отродье!
— Дерьмо шелудивого пса!
Людям показалось мало судилища, устроенного над этими драчунами, и тогда один из поселенцев ступил вперед и стал критиковать порядки в колонии и жаловаться на то, что их фальшивыми обещаниями выманили из дома и привезли сюда.
— Нам все наврали, но это не самое худшее, потому что нам нечего есть, а ведь имеются запасы пищи. Скажите, господин де Балне, нас привезли сюда, чтобы мы умирали с голода?
Из толпы раздался еще один голос.
— Зачем в город пригнали столько местных рабов? Для них нет работы и не будет до тех пор, пока мы не получим те самые поместья, которые нам посулил король. Работ здесь сейчас настолько много, что когда-нибудь снова повторится Лашин! Утром нам перережут глотки во сне!
— Господа! — протестовал судья. — Мы сейчас не судим его наихристианнейшее величество и его королевское высочество регента!
В этот момент какое-то каноэ причалило у площади. С него спрыгнул человек и стал быстро пробираться сквозь толпу. Собравшиеся были настолько раздражены, что не обратили внимания на прибывшего, пока он не начал что-то шептать на ухо мсье де Балне. Вскоре люди почувствовали, что случилось что-то важное, и на площади воцарилась тишина.
Судья медленно поднялся.
— Господа и друзья! — воскликнул он взволнованно. — Чудесные новости! Корабль из Квебека видели в устье реки!
И тут все словно сошли с ума. Люди кричали, плясали и размахивали руками, обнимались и что-то громко пели. Едва первый порыв радости поутих, они опустились на колени и начали возносить благодарственные молитвы Богу.
Никого не удивило, когда оба врага стали добродушно хлопать друг друга по спине, а их жены обнялись и начали вытирать слезы одним платком. Казалось вполне естественным, что оба семейства, включая и детей, пали на колени и присоединились к молящимся.
Мсье де Балне взглянул на лежащие перед ним две бумажки, в которых было написано обвинение, и в конце каждой написал: «Дело прекращено».
Август де Марья со смешанным чувством воспринял новость. Теперь он наконец-то получит приданое. И не надо больше ломать голову над тем, что предпримет его отец, чтобы заполучить столь необходимые им деньги.
Но облегчение омрачала одна неприятная мысль, — ему придется жениться на глупой провинциальной девице!
Однако когда к нему обращались люди, он им всем мило улыбался. Они со слезами на глазах говорили ему о том, как чудесно, что его невеста не погибла, и теперь их великий роман, который так интересовал окружающих, может быть продолжен.
Глава 4
Несмотря на крики: «Осторожно, вы нас всех сомнете», — друзья, которых Фелисите завела во время этого бесконечного путешествия из Квебека, а потом во время вынужденной стоянки, когда им пришлось зайти на Багамы для ремонта, столпились вокруг нее. Маленькая мадам Пуатра, родившая троих дочерей, когда они проходили мимо Сен-Огастин, а Фелисите и сестра Агнес выступали в роли повивальных бабок, крепко сжала ее руку и сказала:
— Этот красивый молодой человек в прекрасном завитом парике станет ждать вас на пристани. На нем будет надет чудесный камзол с великолепными пуговицами и золотые украшения на подвязках!
Фелисите, увлеченно разглядывая зеленую линию берега с густой растительностью, сквозь которую просвечивала единственная крыша, ответила:
— Да, мадам, он станет меня ждать.
Но девушка не думала об Августе де Марье. Ей вспоминался тот, другой, кто, конечно, станет ее встречать, но у него не будет ни завитого парика, ни золотых украшений на подвязках. Со времени отплытия корабля они не получали весточек из Новой Франции или Луизианы, и она могла только предполагать, как идут дела у Филиппа в новой колонии. Все ли у него было в порядке, процветал ли он и не грустил? Она была уверена только в одном: он будет на берегу поджидать встречи с ней.
Позади себя она слышала крики, разговоры и топот ног. Наконец они прибыли в край с молочными реками и кисельными берегами! Здесь они будут жить богато и спокойно, как было обещано ранее.
— Какое чудесное место — теплое и мирное! — воскликнула мадам Пуатра. — Нам повезло, что мы привезли сюда моих малышек — Фелисите, Агнес и маленькую Флориду!
Фелисите беспокоили сразу две вещи. Первое, она оставалась бледной и усталой после тягот семидневного пути вверх по реке. Значит, она произведет невыгодное впечатление на поразительно модного Августа де Марью. А еще волновало то, как бедняжка мсье де Марес грустно следил за ней. Он был младшим офицером и влюбился в девушку еще до того, как они успели отплыть. Чтобы подольше с ней побыть, он вымолил у капитана командовать первой лодкой, плывущей по реке. Когда их взгляды встретились, молодой офицер тяжело вздохнул и сказал:
— Мадемуазель Фелисите, миг расставания приближается. Через несколько минут вы станете очень счастливой.
Фелисите была не в силах помешать другим пассажирам романически воспринимать ее путешествие. Иначе и быть не могло! Молодая девушка из опасной и холодной страны, более того, сирота, плывет на собственную свадьбу с сыном министра Франции. Все эти детали вызывали у людей улыбку и возвышенные чувства. Многие думали, что ей удивительно повезло, и были уверены, что она считает минуты, оставшиеся до встречи со своим красивым женихом. Она не могла поделиться с ними правдой и была вынуждена улыбаться, поддакивать и играть навязанную ей роль.
— Ягненочек мой, — шепнула мадам Пуатара, — может вам наложить на щеки немного румян? Вам надо хорошо выглядеть во время вашей первой встречи с женихом.