— Ну а девушки — вы часто сталкиваетесь с ними по работе?
Ответа не было, и он побоялся настаивать. Его спутник, немой и неподвижный, как и на протяжении всего пути, пристально смотрел перед собой; лицо его выражало не то огорчение, не то озабоченность, не то боль, трудно сказать — может, он был не в духе, а может, просто в отчаянии. Словом, чувствовалось, что его одолевают мрачные мысли, хотя неизвестно, какие именно. Не смея докучать своему спутнику вопросами, Боккара попробовал развлечь его собственными соображениями на ту же тему: каким образом он, Боккара, ухитряется клеить девиц.
— Очень просто, — ответил он сам себе. — Прихожу один в кафе, сажусь на террасе, заказываю пивка и прикидываюсь несчастненьким. Действует без промаха. Через полчаса какая-нибудь из них наверняка подойдет и сядет рядышком. Тогда вперед!
Оставив это сообщение без комментариев, Персоннета бросил на Боккара быстрый взгляд — короткий, но многозначительный, — в котором явственно читались и зависть, и скептицизм, и осуждение. Затем он снова прибавил звук в радиоприемнике — исполняли Шостаковича; Боккара счел за лучшее промолчать. И они стали слушать Шостаковича; собственно, Шостакович не так уж плох, у него встречаются очень недурные квартеты. Затем, по прибытии в Париж, Персоннета велел Боккара остановиться рядом с Оперой, возле телефонной будки.
— Жди здесь, — сказал он, вылезая из машины, — я поговорю с клиентом.
К двум часам дня небо очистилось, магазины начали открываться после перерыва, и квартал заполонили продавщицы, возвращавшиеся на работу после своего низкокалорийного обеда с полуторалитровыми бутылями «Колтрекса» под мышкой. Боккара отрегулировал наклон сиденья так, чтобы было удобнее наблюдать, как девушки идут на свои рабочие места.
Но Сальвадору, заказавшему прямо в кабинет клубный сандвич с пивом, было не до телефонных разговоров. Перед ним лежало досье «Высокие блондинки», открытое на странице с деликатной темой «Блондинки крашеные».
— Так, — отрывисто сказал он в трубку. — Значит, не вышло? Я не знаю, обсудите это с Жувом.
И он резко положил трубку, боясь нарушить ход мыслей и стараясь глубже вникнуть в сюжет, для чего даже начал рассуждать вслух. Донасьенна, сидевшая напротив, писала под его диктовку, успевая одновременно проецировать на стенной экран фотографии Стефани Одран, Энджи Дикинсон и Моники Витти, дабы стимулировать полет фантазии Сальвадора. Однако Сальвадор, сбитый с толку телефонным звонком, вдруг сделал паузу, а потом изрек:
— Каждую блондинку рано или поздно могут заподозрить в том, что она красит волосы. Все они проходят через это, все рискуют подвергнуться обвинению в фальсификации. А ведь крашеные блондинки иногда выглядят гораздо естественнее натуральных, смотрятся прямо как настоящие, что ты об этом думаешь?
Но Донасьенна нынче не была расположена ни думать, ни говорить в своем обычном темпе.
— Еще не знаю, — уклончиво ответила она. — Ты не мог бы пояснить?
— Мог бы, — сказал Сальвадор. — Я вернусь к этой теме. Продолжим. Крашеная блондинка относится к специфической категории, у нее свой, особый стиль. Это совсем не то, что крашеная брюнетка. Впрочем, крашеные брюнетки — явление вообще маловероятное, с какой стати женщине краситься в черный цвет?! Эта масть не имеет перспектив, тогда как поддельная блондинка выбирает свой цвет с весьма конкретной целью. Вот отчего крашеные волосы шокируют лишь в определенном смысле, ты меня слушаешь?
— Слушаю, слушаю, — сказала с зевком Донасьенна. — Продолжай.
— Я тут углядел одну хорошенькую! — объявил Боккара, когда Персоннета вернулся в машину. — Видели бы вы ее зубки — прямо как жемчуг. Белоснежные, блестящие, — клянусь вам, даже кафель в ванной и тот не так сверкает.
— Езжай давай, — приказал Персоннета.
— Извиняюсь, — пробормотал Боккара. И они направились через Сен-Лазар к кварталу Европа: здесь освещение порой напоминает восточноевропейское, здесь улицы более извилисты, чем в других местах, даже в жару здесь веет прохладой, а звуки приглушены, словно идут издалека. Некоторые из этих улиц, самые интровертивные, круглый год выглядят не то площадками для кемпингов, не то пустырями; например, перед конторой Жува всегда есть место для парковки.
Напротив кабинета Жува располагался офис, занятый каким-то женским комитетом, где дамы были одна красивей другой. Когда Персоннета и Боккара вошли в холл, там, видимо, проходило общее собрание, и Боккара сунулся в приоткрытую дверь — поглазеть.