Ведь когда кончик веревки вдруг вылетает из спусковушки, ты, соответственно, падаешь вниз… Нет, самому везло. Но тот же Ойген, к примеру, жопой в грядку вошел, рухнув с третьего этажа. Помяв все цветы, и подломив спину.
Беседку нацепить, под себя подогнать, пряжки все подтянуть. Проверить «усы» — короткие концы, встегнутые в центральное кольцо беседки. Впихнуть толстую, в два пальца, веревку в «рыбку» — хитрый зажим, намертво стопорящийся при рывке — это дополнительный шанс, если что.
Вторую веревку — в железку для спуска — стальную восьмерку, с большим, раза в три большим, чем нижнее, кольцом, с рогом сбоку.
В нижнее кольцо карабин, потом лечь на живот, перекинуть ноги через край, нащупать пальцами стену, упереться в нее, и потихоньку переносить вес, пока веревка не натянется полностью.
Теперь можно и спускаться!
Главное, все делать медленно, с подробным объяснением каждого движения. Новички с первого раза все равно не запомнят, но на пятое-шестое повторение, можно будет и самим доверить. Следя, разумеется, за руками, чтобы вовремя огреть по затылку, и не дать самим себя убить.
Сложнее всего в профессии стенолаза вовсе не сама работа.
Дюжину мешков цемента и песку на крышу поднять не сложно. Кликнул на помощь «береговых» [местный аналог бичей], кинул им пару медяков на опохмел. Они и тебя поднимут на руках, бережно, словно бесценную фарфоровую вазу.
К высоте и ощущению пустоты под ногами и под задом тоже привыкаешь. Не сразу, постепенно… Потом так во вкус входишь, что ломает будто с похмелья, если долго не висишь.
Сама работа, тем более, не сложна! Два шпателя — ладонный и малолоктевой [по ширине рабочей кромки. 10 и, соответственно, 30–40 сантиметров], ведро с раствором, ведерко с водой, да стена. Ее с земли видно не особо, можно не выглаживать особо, не выделываться «под свечу»[в нашей реальности — «под лампочку»] не ровнять.
Сложнее всего — это с заказчиков деньги за работу получать. Вот тут свои тонкости. Малоприятные.
Приходи завтра! Сегодня сложный день, пойми! Я еще и в карты проигрался очень сильно! Кредиторы в жопу колючую акацию суют, а тут ты еще! Да отстань, потом, завтра, нет, послезавтра! А лучше — никогда, войди в положение!
Глава 3
«…а крови — сколько смесь возьмет!»
— Анри, чтоб тебя дикобразы любили! Или ты их! Ты что делаешь⁈
Белобрысый высунул нос над парапетом, скосил взгляд на ругающегося мастера:
— Раствор! Ты же сам сказал, что мне рано на веревки…
— Ты понос делаешь! — для убедительности, Хото зачерпнул раствор шпателем, поднял. Темно-серая жижа стекла обратно в ведро, не задержавшись на полосе металла.
— А ты чего ржешь⁈ — развернулся Высота к висящему рядом с ним Фэйри. Черпанул уголком инструмента по краю ведра, метко швырнул кусок раствора в новичка. Попал точно в лоб. Чернявый уронил свой шпатель в ведро, схватился за пораженное место, размазал по лицу…
— Сам такой же рукожоп! Тряпкой вытри! Глаза выест к херам!
— Хото! — заревел снизу Ойген, прервав очередное нравоучение.
Высота, оттолкнулся ногой, крутнулся в воздухе, развернувшись спиной к стене, вызвав завистливый вздох, что у Фэйри, что у Анри.
— Чего надо? Денег нет!
— У тебя всегда нет! Тут с тобой поговорить хотят.
Стоящие рядом с Ойгеном крепкие парни замахали приветственно руками.
— Говорите откуда стоите. Мне и так слышно!
— Мастер Хото, — крикнул один из парней, — вы лучше слезайте!
Высота понял, что, действительно, лучше спускаться. Все равно работать не дадут. Еще начнут дергать за веревки. Ойген начнет их бить, они начнут отмахиваться. К делу подтянутся зеваки… И начнется пожар на тонущем плавучем борделе в шторм.
— А то что? Подниметесь ко мне?
Анри храбро свесился с крыши, высунув не только нос, но голову целиком:
— Если полезут, то мне как, лестницу отпихивать?
— Бить лопатой по башке, когда залезут! — рыкнул Хото. — Не чуди. Это стража.
— Тем более! Мастер, можно я на них хоть мешок уроню?
Хото сунул оба шпателя в ведро, прицепил его к рабочей веревке, болтающейся рядом, на расстоянии вытянутой руки:
— Забирай, роняльщик!
Анри потянул груз наверх. Ведро чиркало краем по стене, в смесь сыпалась крошка. Высота покачал головой — раствор будет проще выкинуть, чем снова пускать в дело. Можно, конечно, снять верхний слой… Но смысл? Стража вряд ли явилась пожелать хорошего дня, или уточнить, почем нынче «резанный лист» на Стрельбище. Нет, дело куда серьезнее. И, что уж тут, опаснее.