Уже во время приветственного касания перчатками Руссо понял, что оказался прав. Хмурый и сосредоточенный, Абрамс был на тысячу процентов агрессивнее обычного — с самого начала он высоко поднял планку для тренировочного боя: бил сильнее, жестче, никакого намека на обычную игривость.
Доминик не возражал. Его тело было способно выдержать самые безжалостные атаки, а Леви нуждался в том, чтобы выплеснуть все свое напряжение. Поэтому вместо привычного обмена ударами Доминик решил уйти в защиту, стойко встречая все яростные выпады и пинки ногами, позволяя Абрамсу избивать себя от души.
К сожалению, благие намерения вызвали противоположный эффект. Пару минут спустя Леви просто остановился, сверля Доминика взглядом. А затем молниеносно нанес правый кросс, который оказался мощнее, чем все атаки до этого.
Удар пришелся в лицевой щиток, и голова Руссо болезненно запрокинулась. Он споткнулся, потеряв ориентацию, и тряхнул головой, чтобы прийти в себя.
Леви приближался, словно пантера к своей добыче. Подняв руки, Доминик с большей бдительностью старался держаться на расстоянии.
— Я не нуждаюсь, блядь, в снисхождении, — сказал Леви. Его речь исказилась из-за капы, но в словах сквозило ледяное презрение. — Если бы мне нужна была неподвижная цель, я бы встал к груше.
Абрамс вновь бросился на Доминика. На этот раз Руссо уклонился от нескольких ударов, а затем нанес болезненный левый хук и сразу же сильный удар в живот справа. Захрипев, Леви согнулся пополам, но неожиданно, разогнувшись, врезал Доминику в пах. Затем попятился и атаковал Руссо с ноги. От мощного удара в грудь тот впечатался в ограждение тренировочной площадки.
Доминик оттолкнулся от сетки с ухмылкой. Леви оскалился в ответ.
— Сделку? — предложил Доминик, кружа с Абрамсом на матах. — Я буду драться, как ты хочешь, если расскажешь, что тебя завело.
— Я слово в слово вписываюсь в психологический портрет «Семерки пик».
Доминика так потрясла эта новость, что он пропустил удар наотмашь прямо в висок. Но быстро восстановился, уклоняясь от яростной атаки Леви. Парой приличных ударов отодвинув противника на безопасное расстояние, Доминик поинтересовался:
— Какого хрена это значит?
Между сериями ударов Леви рассказал о совещании с агентом ФБР. Драться было нелегко и без такой траты кислорода, поэтому Леви говорил рваными и отрывистыми предложениями. Но Доминик уловил суть.
— Чушь собачья, — подвел он итог.
— Что, считаешь, Рохан не прав?
— Думаю, прав в отношении «Семерки». Но ошибается насчет тебя.
Леви закатил глаза и подобрался ближе для очередного раунда. Но вместо ответной атаки Доминик обошел его сзади и стиснул в сокрушительной медвежьей хватке.
Детектив тут же зафиксировал руки Руссо у своей груди — рефлекс опытного борца, который не позволяет противнику подобраться к горлу — и перенес центр тяжести вниз, устраиваясь в низкой стойке, но других мер защиты не предпринял.
— Мой первый порыв в стрессовой ситуации — избить любимого мужчину.
— Сколько драматизма, — произнес Доминик, все равно взволнованный небрежным признанием Леви. — Твой первый порыв — избавиться от стресса в поединке с равным партнером, который может противостоять тебе, не пострадав. А это не одно и то же.
Леви поерзал и ударил кулаком Доминика в пах — довольно неприятно, несмотря на защиту. Затем вывернулся из ослабшей хватки и, удерживая руки Руссо, заехал ему коленом опять между ног, добавил по щитку на лице и оттолкнул.
Доминику удалось подцепить ступней противника за лодыжку, и Абрамс завалился на спину. Однако он быстро по инерции перекатился через правое плечо и, опершись на руки, ловко вскочил на ноги.
— Джордж Дарем всем присутствующим на суде намекал, что я могу быть «Семеркой пик», — сказал он.
— Только чтобы отмазать своего хренового клиента от тюрьмы. Все прекрасно понимали, что он просто хочет подставить тебя.
Переполненный адреналином, Доминик бросился в атаку. Противники снова столкнулись, блокируя удары и активно отвечая контратаками, но сейчас Руссо не позволял Леви легко отделаться. Несмотря на скорость и высокий уровень подготовки детектива, Доминик все же был гораздо сильнее. Ближний бой может закончиться в его пользу.
Проблема в том, что навыки Руссо ограничивались традиционным боксом и борьбой, двумя состязательными видами спорта, где правила и требования к честной игре были одинаковыми. Крав-мага — не спортивная дисциплина. А военная боевая система, разработанная для армии Израиля. И в ней не было правил.
Доминик так сосредоточился на Леви, что даже не заметил, как близко они подобрались к мату, где с длинными палками, обернутыми в плотную пену, тренировалась группа учеников.
Детектив выхватил у одного из потрясенных учеников оружие и врезал Руссо по лицу.
Доминик, застигнутый врасплох, качнулся назад. А именно этого добивался Леви. Он примерился ступней в грудь Доминика и, плавно отведя ногу, ударил в намеченное место, затем завершил комбинацию в развороте по широкой дуге мощным ударом с другой ноги.
Ошеломленный яростной, стремительной атакой Доминик отлетел назад, врезавшись в ограждение на другой стороне импровизированного ринга. Но ему хватило присутствия духа, чтобы блокировать следующий замах палкой. Руссо схватил Леви, развернул и, толкнув к стене, навалился всем своим немалым весом.
Абрамс без труда мог выбраться — Доминик прекрасно осознавал это, потому что все еще слабо держался на ногах. Но детектив явно не хотел продолжать — он нарочно уронил палку и с судорожным вздохом прижался к Руссо.
Они замерли, тяжело дыша и обливаясь потом. Щеки Леви раскраснелись от напряжения.
— Иногда мне нравится причинять боль, — тихо произнес он.
Для Доминика это откровение новостью не стало. Однажды он наблюдал, как Леви прямо посреди клуба выкрутил запястье хаму, который распускал руки. Руссо увидел этот неистовый блеск в глазах и улыбку на лице Леви, когда мужчина стонал и пытался вырваться.
Доминик отступил на шаг и, подняв палку, метнул ее изумленным ученикам. Затем сорвал шлем, швырнул его на пол и выплюнул капу. Леви последовал примеру.
— У всех есть темная сторона. — Доминик расстегнул перчатку на правой руке. — И ничего плохого нет в том, чтобы периодически давать ей волю. Здоровый человек обладает такой интересной штукой, как самоконтроль, который помогает понять, где и когда можно себя отпустить. Именно это отличает нас от маньяков-психопатов. И подростков.
Леви фыркнул. Доминик расправил свободной от перчатки рукой влажные кудри Леви.
— Ты серьезно переживаешь, что люди могут поверить?
— Да.
— Леви, ты хороший человек. — Доминик обхватил его подбородок. — Все, кто знают тебя, ни на секунду не поверят, что ты способен совершить преступления «Семерки пик». Уверен, Мартина сказала то же самое.
— Да. И не раз.
— Тогда поверь нам. Когда этот Рохан узнает тебя лучше, он все поймет. Просто немного потерпи.
Леви, казалось, хотел возразить, но затем опустил плечи и медленно выдохнул.
— Ты прав. Но это... тяжело.
— Знаю. — Доминик отпустил детектива и показал на сброшенную экипировку. — Хочешь продолжить?
— Вообще... — Леви покосился на тренирующихся учеников и понизил голос. — Сейчас я в настроении для немного другой тренировки.
Спарринги всегда безмерно возбуждали Леви. К счастью, на Доминика они оказывали тот же эффект. А в школе имелся большой санузел для инвалидов, где без стеснения поместятся двое.
— Как продвигается твое дело? — спросил Леви, когда они переодевались.
Доминик рассказал обо всех событиях и планах устроить слежку за Джессикой и Уильямсом.
— Уверен, что хочешь пойти один? — Леви накинул пиджак, но с галстуком заморачиваться не стал. — Может быть опасно.