Как и говорил Джоди, мне не удастся ничего доказать. Если я хотя бы намекну, что он меня обворовывал, Джоди натравит на меня адвокатов и вся махина Жокейского Клуба встанет на его сторону.
— И что вы намерены делать? — спросил Чарли.
— Не знаю, — я слабо улыбнулся. — Наверно, ничего.
— Это же несправедливо!
— Любое преступление несправедливо по отношению к жертве.
Чарли сделал гримасу по поводу того, как дурно устроен наш мир, и попросил счет.
На улице мы свернули налево и пошли по Бошам-плейс. Как оказалось, мы оба оставили свои машины за углом, на Уолтон-стрит. Вечер был холодный, облачный, сухой и ветреный. Чарли спрятал уши в воротник пальто и натянул теплые черные кожаные перчатки.
— Ненавижу зиму! — сказал он.
— А я ничего против нее не имею.
— Вы еще молоды, — сказал он. — Вы просто не чувствуете холода.
— Ну, не так уж я и молод. Мне тридцать пять.
— Практически младенец.
Мы свернули за угол, и на нас яростно набросился ледяной, как в Арктике, ветер.
— Ненавижу! — повторил Чарли.
Его машина, большой синий «Ровер-3500», стояла ближе, чем мой «Ламборджини». Мы остановились у его машины, и он отпер дверцу. По улице навстречу нам шла девушка в длинном платье. Ветер рвал ее юбку, и ее волосы полоскались на ветру, как знамя.
— Очень содержательный вечер, — сказал Чарли, протягивая мне руку.
— Не то, чего вы ожидали, — сказал я, пожимая ему руку.
— Это, пожалуй, даже интереснее.
Чарли открыл дверцу и сел в машину. Девушка в длинном платье прошла мимо, цокая каблучками по мостовой. Чарли пристегнул ремень, и я захлопнул дверцу.
Девушка остановилась, постояла в нерешительности и вернулась к нам.
— Извините... — сказала она. — Я хотела спросить... Она вроде бы передумала и замолчала.
— Не могли бы мы чем-нибудь помочь? — осведомился я.
Американка, лет двадцати с небольшим, и явно ужасно замерзла. На плечах у нее была лишь легкая шелковая шаль, а под ней — легкое шелковое платье. Без перчаток. В золотых сандалиях. Золотая сетчатая сумочка. В свете уличных фонарей ее лицо казалось совершенно белым, и она дрожала крупной дрожью.
— Садитесь ко мне в машину, — предложил Чарли, опуская окно, — спрячьтесь от ветра. Девушка покачала головой.
— Наверно, я... — она повернулась, чтобы уйти.
— Не глупите, — сказал я. — Вам нужна помощь. Не отказывайтесь.
— Но...
— Скажите, что вам нужно?
Она еще немного поколебалась, потом наконец решилась:
— Мне нужно немного денег!
— И все? — сказал я, выуживая из кармана бумажник. — Сколько?
На такси... до Хэмпстеда.
Я достал пятерку.
— Этого хватит?
— Да. Я... куда их вам прислать?
— Да не беспокойтесь.
— Нет-нет, я верну!
— Да он это добро пачками считает, — сказал Чарли. — Не обеднеет он от одной пятерки.
— Дело не в этом, — возразила девушка. — Если вы мне не скажете, куда их вернуть, я не возьму.
— Смешно спорить о морали, когда вы совсем замерзли, — сказал я. — Меня зовут Стивен Скотт. Мой адрес — Риджентс-парк, Мальтхауз. Присылайте — дойдет.
— Спасибо.
— Да давайте я вас сам отвезу. У меня машина, — я махнул рукой вдоль улицы.
— Нет, спасибо! — ответила девушка. — Как вы думаете, каким образом я влипла в эту передрягу?
— И каким же?
Она плотнее закуталась в свою шаль.
— Я приняла самое обычное приглашение на обед, а потом обнаружила, что обед должен был иметь продолжение. Поэтому я оставила его еще за супом и сбежала, и только выйдя на улицу, обнаружила, что у меня нет с собой денег. Он заехал за мной домой, понимаете? — она внезапно улыбнулась, показав ровные белые зубы. — Надо ж быть такой дурой!
— Тогда пусть Стивен сходит и поймает вам такси, — предложил Чарли.
— О'кей.
На то, чтобы поймать такси, у меня ушло несколько минут, но, когда я вернулся, она по-прежнему стояла на улице, рядом с машиной Чарли, пытаясь укрыться за ней от ветра. Я вылез из такси, она села в него и без долгих разговоров уехала.
— Вот так дураки и ловятся, — заметил Чарли.
— Да нет, она говорила правду.
— Не факт. Откуда вы знаете, что она не выскочит из такси в двух кварталах отсюда и не отправится вытягивать пятерку из очередного сэра Галахада?
Чарли рассмеялся, поднял стекло, махнул мне рукой и уехал.
Утром в понедельник я получил одну хорошую новость и две плохие.
Хорошей новостью было письмо со вложенной в него бумажкой в пять фунтов. «Вот вам, Чарли!» — торжествующе подумал я.
"Дорогой мистер Скотт!
Очень благодарна вам за то, что вы так меня выручили в субботу вечером. Видимо, впредь я всегда буду брать с собой на свидание деньги на дорогу.