— О! А это чего это? — уставился на валяющиеся на полу вещи Быков. — Куда это ты пациента на ночь глядя поволок, паршивец? Для каких это изуверских целей?
— Э-э-э-э… вы же сами приказали? — удивился я. — Ну так я это… готовлю его… к выписке. Согласно приказа.
— Ты чего, Сёма, белены объелся? — покрутил пальцем у виска Быков. — Когда это я тебе такое приказывал?
— Дык… это… когда в первый раз приходили, — пролепетал я. — Вы мне приказали его выписывать, потому что за ним родственники приехали. А потом в туалет ушли… а потом… потом… снова в дверь тарабанили…
Конец фразы я пролепетал уже едва слышно. А как ещё можно было говорить, если Быков на меня так смотрит? Как смотрит? Как на безнадёжно больного человека.
— Да, Семён, — протянул он сочувственно. — Я, конечно, в курсе про всякие профдеформации у врачей, но у тебя это случилось как-то уж очень быстро. А я-то думал, что ты подольше продержишься — у тебя же ума нет — не с чего сходить! Или это у тебя «белочка», на фоне неумеренного пьянства и скудоумия?
— Да сами вы… Андрей Евгеньевич! — не выдержал я. — Я же точно помню, как вы вошли, приказали мне выписывать Гарри Поттера, а потом в туалет пошли!
Тут Быков совсем на меня как-то особо жалостливо посмотрел:
— В туалет пошёл, говоришь?
— Ну да! — закивал я.
— И не выходил? — прищурившись, задал мне вопрос Быков.
— Неа… вроде не выходили… — изо всех сил замотал головой я. — Только потом… это… всё равно с-снаружи… оказались…
— Ну пошли посмотрим, что это за белочка мной прикидывается! — сказал Быков и решительно направился в туалет.
Психбольница. Нимфадора
Новое появление Быкова стало для меня полной неожиданностью. Если честно, то я просто не знала, что мне делать в этой ситуации. Конечно, я могла устроить тут такой трамтарарам, что всех бы в округе перебудила, но этого мне очень не хотелось делать. Именно поэтому я и забилась в кабинку туалета и сидела там тихо, как мышка. Даже дышать перестала, с тревогой вслушиваясь в разговор между Кабановым и его начальником. И молясь всем богам о том, чтобы они не заходили сюда, но, видимо, боги в этот день не были ко мне добры. Когда Быков и Семён пошли в туалет, то я поняла — это конец! Сейчас он найдёт меня в кабинке и… я не знаю, что будет! Не хотелось бы прибегать к насилию, да и силы мне нужны, чтобы открыть портал домой, а это, если вы не знали, одно из самых энергоёмких заклинаний. Если бы это было не так, то маги и не заморачивались постройкой каминной сети.
Неожиданно хлопнула об стену дверь и где-то за стенкой недовольный голос Быкова произнёс:
— Ну и где тут я, Семён? Что-то я не вижу тут никого!
— Ну-у-у… это-о-о… — услышала я голос Кабанова. — А может вы в женский зашли?!
— Сёма, ну у тебя точно крыша поехала! — опечалился Быков. — Мало того, что тебе привиделся мой двойник, так он ещё и извращенцем оказался — по женским туалетам бегает! Пошли уже, пьянчуга! И можешь даже не беспокоиться — завтра я лично займусь твоим лечением! И не такое вылечивали, Сёма!
Снова хлопнула дверь и всё стихло, и я, наконец-то смогла вздохнуть спокойно. Надо же, по привычке вошла в женский туалет и тем спасла себя от разоблачения! Хорошо, что тут никого больше не было, а то бы неудобно получилось. Хотя… если бы я зашла в мужской, то мне бы было удобно? Что-то я сомневаюсь. Ну, да и фиг с ним — It’s for the best.
Теперь надо дождаться ухода Быкова и вытаскивать отсюда мужа. Что-то мне все эти приключения не нравятся — наверное, старовата я стала уже для этого.
Подойдя к двери, я тихонько выглянула в коридор. Там Быков шпынял интерна, заставляя его разбудить сопящего на кушетке Гарри и отвести его в палату. После чего, убедившись, что всё вокруг тихо, а бедный Кабанов старательно моет пол, размазывая мыльную пену по всему коридору, Быков удалился.
«Вот он — мой шанс!» — подумала я и тихонько вышла из туалета. После чего буквально на цыпочках подошла к елозящему тряпкой по полу интерну и гаркнула:
— Чем это ты тут занимаешься, Кабанов?! Где мой готовый к выписке пациент?!
Хогвартс. Павел
Через миг Диаманта уже ревела в моих объятиях, не скрывая слёз. Её хрупкие плечики дёргались в такт рыданиям, слезы изрядно промочили моё плечо, а я успокаивающе гладил девушку по спине, размышляя, как я оказался в такой ситуации. Честно говоря — не выношу женские слёзы! Как-то они на меня влияют не так. В такой ситуации хочется или сбежать, или набить кому-нибудь морду. Но именно сейчас ни то, ни другое я не смогу сделать. Остаётся только успокоить девушку, выслушать, просто побыть рядом. Как там у Ночных Снайперов поётся: «И просто быть рядом, и чувствовать, что жив!». Сейчас ей это нужно — я в этом абсолютно уверен.
— Я… я… я… знаете, Павел, я люблю свою бабушку. Поэт… тому не м-могу её бро… бросить… в так… так-кой… м-моме… нт!
— Но что с ней? — поинтересовался я. — Почему у неё такая реакция на пони?
Диаманта после моего вопроса затихла в моих объятиях, и я уже решил, что она не ответит, но та всё же начала рассказывать:
— Я никому этого не рассказывала, Павел. Мне-е-е… не то что бы запрещали, но… никто не выносит сор из избы, — Диаманта подняла взгляд на меня. — Так, вроде бы, говорят у русских?
Я молча кивнул, давая понять, что не намерен распространяться о том, что она мне расскажет. Выслушать — выслушаю, могу даже обсудить с ней это или посоветовать чего, но дальше меня вся эта информация не пойдёт. Мне Диаманта нравится. Я сам даже не могу сказать, как и насколько — это влияние её силы вейлы, а на сколько — мои предпочтения в женщинах. Но предавать её доверие я не хочу — мне неохота потом видеть презрение в её глазах.
— Все смеются над бабушкой, — продолжила Диаманта, поудобнее устраиваясь на моём плече. — Они думают, что она слегка не в себе, очень уж много слухов ходит о том, что она до ужаса боится пони. И это, надо сказать, правда. Нет! Не то что она не в себе, а то, что она боится пони, и на это у неё есть причины. Моя бабушка родом из одной зажиточной семьи фермеров на юге Франции. Это довольно суровый край, в котором не так уж много развлечений, и вообще довольно суровые условия жизни. Куда ни глянь — везде только горы. Вернее — сплошные скалы. Так что выращиванием каких-то сельскохозяйственных культур много не заработаешь. Конечно, многие там выращивали виноград, занимались виноделием, но у нашей семьи не было виноградников, да и надела земли, подходящей для его выращивания. Но мои предки нашли свою нишу, чтобы заработать себе на жизнь — они стали разводить пони.
Диаманта помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила:
— В тех краях довольно много рудников, где много чего добывали полезного. Так что маленькие, крепкие лошадки, способные таскать тяжести в низких тоннелях рудников, были очень востребованы. И знаете, эти милые пони довольно ласковые и дружелюбные существа, особенно, если их не дёргать за хвост и угощать вкусняшками. А уж если вспомнить о том, что у нас ещё есть способность вейл… я… я не могу ничего сказать плохого про пони — мне они очень нравятся! Но вот с бабушкой пони не захотели дружить. Наоборот, рядом с ней они всегда становились какими-то дикими, всё время норовили её лягнуть или укусить. И что бы она ни делала, как бы ни задабривала их — ничего не помогало!
На беду, мама моей прабабушки, что управляла тогда нашей семьёй, была довольно суровой женщиной. Она железной рукой управляла и семьёй, и фермой. В тех суровых краях выживали только суровые люди. И для неё то, что пони не любят бабушку, было незначительной причиной для того, чтобы отлынивать от работы. Так что бабушка натерпелась в то время. Она каждый день ухаживала за понями, которые рядом с ней становились дикими монстрами. Стойко терпела их укусы, лягания и толчки. А однажды она провела в конюшне вместе с пони всю ночь — прабабушка наказала её за что-то, заперев мою бабушку вместе с пони.
Диаманта снова взглянула на меня, словно спрашивая, продолжать ей или нет? И я слегка кивнул, показывая, что мне это интересно.