— Никто не хочет мне ничего объяснить? — некормленым медведем взрычал Керф. — Что за вопли такие⁈ Что за паника⁈
— Мы, это, — глухо, из-под шлема, поддержал мечника Рош, — думали, вас тут резать уже начали… А вы тут…
— А мы, господа наемники, — с кормовой площадки, по лесенке, спустился к компании капитан «Лося», достопочтенный Асада — уроженец Острова. Лет сорока от роду, с роскошнейшими бакенбардами и катлассом на поясе, — а мы тут проходим. И никого до поры резать не надо!
— Я ж тебе говорил — «проходим!», а не «проплываем», — ткнул Керфа локтем в бок Флер. Капитан молча наступил мастеру гиен на ногу, придавив ступню в мягком сапожке своим тяжелым ботинком со стальной подковкой.
—… А мы проходим мимо Мюр-Лонрдона, — продолжил Асада, прочистив ухо после взвизга Флера, — сущего гнезда разврата и порока…
— Неужели, мимо родины Бьярна идем? — изумился Рош. И, наконец-то, стащил шлем. Отросшие волосы, сползшие на лоб, отбросило ветром, обнажая плохо заживший шрам — качественно прилетело, кто другой и помер бы на той стене…
— Бьярн вроде не с Севера… — старательно попытался вспомнить Керф, и тут же отмахнулся от бесплодной затеи. Старый рыцарь был отовсюду и ниоткуда — и вряд ли существовало в мире место, искренне готовое признать белобрысого своим уроженцем.
— Точно! — взвыл арбалетчик, стукнув себя по виску. — Пираты! Я ж забыл нахрен!
— Они самые, — кивнул капитан.
— Что-то такое я слышал, ага… — протянул Лукас. Студент вытащил стрелу из цагры и прикидывал, как бы ее разрядить, не рискуя обрывом тетивы.
— Не дрочи судьбу, — спас его Рыжий, — это ж не лук!
Арбалет щелкнул вхолостую. Асада продолжил:
— Две дюжины островов, набитых отборными ублюдками. И у них всего четыре желания! Пить, трахаться, резать друг друга и грабить всех, до кого дотянутся!
— Первые два — понимаю, — одобрил Керф, — можно сказать, даже разделяю. Самые, что ни на есть, человеческие желания! С последними двумя несколько сложнее, но в целом, тоже не так плохо.
— Когда грабят не тебя, то да, — пожал плечами капитан, — в общем, даже как-то безразлично. Когда же ты сам жертва…
— То это куда неприятнее!
— Во-во! — закивал Асада. — Поэтому, когда идем мимо Мюр-Лондрона, лучше быть начеку! Тут до него рукой подать! Всего-то пара лиг с мелочью!
Лукас почесал заросший подбородок — с горячей водой на борту дела обстояли паршиво, не греть же на крохотульке-светильничке — утрахаешься, лучше небритым ходить, — при таком риске и идти, можно сказать, царапая борта об архипелаг? В чем смысл?
Вместо ответа, Асада подвел студента к правому борту, ткнул пальцем.
— Видишь?
Лукас старательно потаращился. Волны как волны. Чайки летают, дерутся из-за добычи…
— Вода другого цвета, — подсказал моряк.
— Течение… — начало доходить до студента. — То самое, из-за которого Грумант не замерзает.
— Оно самое. Если мы пойдем дальше от Мюр-Лондрона… Видел, как в смоле застревает крыса? И ползет, еле передвигая лапы? Здесь будет тоже самое. Только смола становится янтарем, а вода так и останется водой.
— И насколько все паршиво?
— Под всеми парусами будем идти раза в три медленнее, чем сейчас. Пираты выйдут навстречу, и все.
— Сливайте воду, чертовы монахи, иль как вас там! — прогнусавил Рыжий строку из бессмертного шедевра.
— Как-то так! — одобрил Асада ход мыслей. — Для пассажиров, господа наемники, ваши суждения удивительно разумны!
— Сложно у вас тут все…
— А ты как думал, рыцарь Керф?
Керф хотел было заявить, что он не рыцарь, а просто мечник, волею, а точнее, злою прихотью судеб ставший капитаном, но решил, что Асаде виднее.
— Я всю жизнь думал, что жизнь — сложная. Но оказывается, что она еще сложнее.
— Ничего сложного, на самом деле! Главное, не стать крысой в янтаре. И помнить, что Мюр-Лордон не дремлет!
Капитаны разошлись. Асада вернулся на корму. Керф, послонявшись по палубе, спустился к остальным. На палубе дышалось легче, чем в трюме, но лишняя свежесть, особенно к вечеру… Лучше уж в тепле!
На следующий день Мюр-Лондрон остался далеко за кормой, лигах в полуста, а то и больше — Асада, выбрав момент, когда солнце вылезло в зенит, что-то высчитывал с лагом, смотрел в небо, смешно шевелил ушами — от напряженных раздумий, кончики покраснели. Выдав итог, капитан начал спешно отпаиваться кальвадосом — мощный фруктовый запах разносило по всему хольку.