Конечно, Хуан Гонсало не видел, как у одного из претендентов сдали нервы, и он выскочил, не дождавшись сигнала начала гонок и устремился в направлении горизонта.
Офицер махнул своим подчинённым. Те вскинули ружья, и нетерпеливый претендент поволочился за своим конём.
А стрелки неумолимо двигались к полудню. Теперь уже до начала гонок оставались не часы, не минуты, а секунды.
И вот офицер, взглянув в последний раз на часы, махнул рукой в белой перчатке.
Пушка выстрелила, и вся многотысячная толпа, выстроившаяся у борозды, дрогнула как единое целое, дрогнула всеми клеточками.
Натянулись поводья, взметнулись в воздухе кнуты, бичи.
Со всех сторон послышалось:
— Вперёд, пошёл!
— Вперёд, помчались!
— Вперёд!
Заскрежетали, заскрипели, завизжали колёса телег, фургонов, повозок. Всё это загремело, взвизгнуло, взвилось и понеслось, вздымая клубы пыли.
Тут же, почти у самого старта, многие из повозок переворачивались, у них отлетали колёса, ломались ободья. Но вся остальная масса даже не обращала на это внимания.
Наездники пришпоривали своих лошадей, стегали их, кричали, подгоняя вперёд и вперёд. Мили отделяли людей от земли, всего лишь несколько миль. Всего лишь час или чуть меньше бешеной гонки — и ты можешь — завладеть землёй. Но этот час надо было продержаться, надо было выстоять.
И Диего Кортес, и Марианна уже мчались по полю, настёгивая своих лошадей, впиваясь острыми шпорами до крови в бока своим лошадям.
— Вперёд! Вперёд! — ревел и неистовствовал Диего.
Его конь мчался галопом, опережая многих.
А Хуан Гонсало в это время никак не мог заставить своего жеребца повиноваться поводьям. В конце концов, ему это удалось, и тут его бешеный жеребец показал всё, на что он способен. И Хуан мысленно поблагодарил седобородого старика, давшего ему эту лошадь, которую ещё буквально полчаса назад он проклинал.
Фургоны, всадники сталкивались друг с другом. Кто-то падал, а по нему мчались фургоны, били копытами лошадей. И для упавшего мечта о том, что он будет иметь свою землю, была навсегда потеряна. Он уже понимал, всё кончено.
Кое-кто сидел, обхватив голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону, и плакал. То, ради чего человек приехал из далёкой Европы на незнакомый континент, уходило из-под рук, уходило, как вода сквозь пальцы.
Теперь уже Хуан Гонсало мчался в толпе таких же страждущих, как и он. И многих из них он уже обогнал, многие были позади. Хуан видел перевёрнутые фургоны, рассыпавшийся скарб, сундуки, узлы, тюки, медную посуду, котлы — всё это валялось на земле. А тут же сидели и горько плакали владельцы этого нехитрого скарба. Теперь им уже не видать земли, им придётся оставаться такими же бродягами, как и до этих гонок.
Но большинство всё же мчалось вперёд, стремясь как можно скорее достигнуть земли, достигнуть участков, отмеченных разноцветными флажками.
Марианна и Диего Кортес мчались в первых рядах. Диего всё время оглядывался на Марианну, взмахом руки указывая направление.
У девушки сорвало с головы шляпу, её чёрные кудрявые волосы рассыпались по плечам. Но она даже не придала этому значение, а наоборот, обрадованно расхохоталась. Ей нравилось мчаться вот так, на бешено скачущей лошади, мчаться вперёд, к своей мечте.
Хуан искал взглядом синее платье Марианны, но не находил.
«Где же она?» — думал Хуан, мчась вперёд.
Эти гонки многим стоили жизни, многие были растоптаны лошадьми, раздавлены колёсами повозок.
Но Хуан Гонсало остался цел. Он мчался на своём чёрном жеребце, ветер развевал его волосы.
Хуан молил Бога только об одном, — чтобы он помог ему удержаться в седле, ведь до желанной цели с каждым мгновением становилось всё ближе и ближе.
Хуан уже видел, как кое-кто вбивал в землю флажки и радостно вскидывал к небу руки, благодаря Бога за землю. Люди уже не надеялись, что смогут добраться дальше и завладеть лучшими участками земли. Они были довольны и тем, что досталось.
Многие плакали от радости и даже мужчины с сединой в волосах не стыдились своих слёз. Ведь они добились того, что теперь у них будет земля, та земля, которую они смогут передать своим детям, и те своим. Теперь эта земля, на которой они стоят, будет принадлежать им навеки.
А Хуан Гонсало мчался вперёд, обгоняя самых ретивых наездников. Он даже не настёгивал своего жеребца, тот и так летел как ветер. Туда, где темнела роща, мчался Хуан Гонсало, ведь там протекал ручей, похожий на небольшую речку, там росли высокие деревья с густой листвой, о которой так мечтала Марианна, там лежала чёрная жирная земля, о которой мечтал он, земля, на которой нет камней.