— Но почему они пьяны? — спросил юноша.
— Они непутёвые, — махнул рукой отец, — вся моя надежда только на тебя.
— Конечно, он у нас любимчик, — недовольно буркнул Санчо.
Мануэль поддержал его:
— Да, Хуан Гонсало, всё лучшее всегда доставалось тебе.
— Не ссорьтесь, дети, — попробовал помирить их сеньор Ортего, — идёмте лучше в дом.
Вновь заскрипели колёса повозки, вновь мужчины двинулись по дороге.
— Ты работал в поле? — виновато спросил сеньор Ортего.
— Да, отец, я хочу очистить от камней ещё одно поле, у самого ручья. Там хорошая земля и пару лет мы сможем получать неплохой урожай.
— Я тоже когда-то мечтал возделать эту землю, — отец наморщил лоб, — но потом… — он замялся, — всё как-то руки не доходили.
Мануэль и Санчо немного поотстали, чтобы ни отец, ни младший брат не слышали их разговора.
— Ты знаешь, — говорил Санчо, — мне не нравится, как отец ублажает, Хуана Гонсало.
— А что тут странного, ведь он младший сын.
— Да, но ты подумай, Мануэль, ведь старику может стукнуть в голову всё оставить младшему брату, а мы останемся с тобой ни с чем.
— Ничего, — засмеялся Мануэль, — я найду способ заставить его поделиться с нами. Что бы ты предпочёл, Санчо, кусок земли, на которой нужно вкалывать или кошелёк с деньгами?
— Конечно же, кошелёк, — рассмеялся Санчо.
— Ну, так вот, мы и скажем нашему брату: можешь забирать землю себе, а нам заплатишь деньгами.
— Да, мы с тобой заживём как помещики. Он будет обрабатывать нашу землю, а мы — получать за неё деньги.
— Говори потише, а то чего доброго услышит… А всё-таки зря мы с тобой сегодня так много выпили.
— Да я же тебе с самого начала говорил, пошли к девочкам.
А отец и младший брат в это время говорили о видах на будущее.
— Я думаю, если нам удастся выгодно продать урожай, — убеждал отца Хуан Гонсало, — то мы сможем купить хорошие семена, и на следующий год урожай будет ещё лучше.
— С каких это пор земледельцы покупают семена? — недоумевал сеньор Ортего, привыкший жить по старинке. — Всегда сеяли своими.
— Да, но это лучшие сорта. Я говорил с нашими соседями и понял, так можно добиться большой выгоды.
— Я уже ничего в этом не понимаю, — махнул рукой сеньор Ортего. — Ты прости меня, сын, что я так говорю, но меня больше интересует кружка вина, чем все эти разговоры об урожае. Всегда надеешься на лучшее, а получается как нельзя хуже. Я уже не верю в счастье.
— Нужно же на что-то надеяться, отец, верить, что завтра станет лучше, чем сегодня!
— Нет, это не по мне, я свою жизнь прожил.
— Вы ещё способны на многое, отец.
— Нет, теперь вся надежда на тебя.
Старшие братья даже не стали распрягать коня и тут же отправились в дом.
— Вот видишь, какие они, — развёл руками сеньор Ортего, — им бесполезно о чём-нибудь говорить, напоминать, так что выпрягай коня и не забудь напоить его.
Отец Хуана Гонсало, Хуан Мануэль, тяжело ступая, поднялся на крыльцо и вошёл в дом.
Единственный во всех владениях сеньора Ортего конь не отличался ни строптивостью, ни здоровьем. Он спокойно дал поставить себя в стойло и жадно стал пить воду. А затем набросился на овёс, насыпанный ему щедрой рукой Хуана Гонсало.
Рядом с конём стоял ослик, который по негласной договорённости между братьями считался собственностью Хуана Гонсало. Никто больше не имел права ездить на нём верхом.
— Ну что, Ико, — обратился юноша к ослику, заглядывая ему в большой, немного грустный глаз, — ты скучал без меня? Извини, я не мог взять тебя сегодня с собой. Ехать мне было недалеко… — парню показалось, что ослик согласно кивает головой. — Ну, вот и молодец, сегодня ты отдохнул, а завтра мы, возможно, отправимся куда-нибудь вместе. Давай сделаем так: я буду выкапывать камни, а ты будешь отвозить их к ручью. Идёт?
Но ослик словно застыл, лишь косил на хозяина своим большим карим глазом.
— Тебе, наверное, завидно, что в твоей кормушке нет овса, а только трава. Но ты должен понимать, что и работать тебе сегодня не довелось. В другой раз получишь лучшее угощение.
Хуан Гонсало вынул из своей сумки кусок недоеденной лепёшки и протянул ослу.
Тот слизнул шершавым языком хлеб и тут же проглотил его.
— Нравится?
Ослик закивал.
— А больше я тебе не дам, у меня нет. Вот завтра, когда ты поработаешь, угощение будет на славу.
Вернувшись домой, юноша застал отца и братьев за столом. И вновь те пили, правда, на этот раз вино, а не ром, как в Санта-Риберре. И никто из них даже не подумал позаботиться об ужине.