ШИЛКИНСКИЙ ЗАВОД
Приняв баржи, построенные в разных местах, Бестужев завершал погрузку в Шилкинском Заводе, где находилась основная база грузов Амурской компании, доставленных из Иркутска зимой санным путем. Однако дела шли плохо: интенданты строили каверзы, мешала и торговля водкой в шинке. Никакие убеждения и угрозы не действовали на интендантов и шинкаря. И как только приехал генерал-губернатор, Бестужев рассказал ему обо всем. Муравьев тотчас же приказал вызвать чиновников и полицмейстера. Когда они явились в кабинет, Муравьев начал распекать их:
— Воры! Мошенники! Офицерский мундир позорите! В солдатский захотели? Немедленно обеспечьте доставку грузов к баржам! А задержку отнесу на ваш счет!
Перепуганные интенданты вышли, Муравьев приказал полицмейстеру запретить продажу водки, а если шинкарь ослушается, посадить его под арест до отправил каравана. Выпроводив полицмейстера, Муравьев сказал:
— Кого только не приходится терпеть в Сибири — и пьяниц, и ленивцев, и прочих негодяев! А кем заменить? Думаете, интенданты испугались? Ничуть. Самое неприятное — погрузка за их счет. Но они найдут способ надуть казну в другом…
Узнав, что экипажи и судовая полиция пока не набраны, Муравьев помрачнел еще больше. Еле сдерживал себя, он посоветовал быть с людьми жестче, чтобы они чувствовали власть. Бестужев предложил на место урядника судовой полиции Павла Пономарева, а помощников набрать из экипажей, по одному с каждой баржи. Муравьев согласился с ним и сказал, что выдаст пистолеты и фуражки.
— И вас надо вооружить, — Николай Николаевич начал успокаиваться. Достав из дорожного сундука двуствольный пистолет и кортик, он торжественно преподнес их Бестужеву. — Вот, возьмите. Такой же пистолет был у Невельского.
Оружие оказалось превосходным. Рукоять, замок необычного пистолета, курки в виде голов драконов отделаны гравировкой на серебре. Но кортик и ножны, украшенные такой же витиеватой чернью, были особенно дороги Бестужеву, ибо говорили его душе больше, чем призрачное звание адмирала речной флотилии.
— Спасибо, ваше высокопревосходительство! — щелкнул каблуками Бестужев. — Доверие ваше попытаюсь оправдать с честью.
— Дай бог, чтоб не пригодилось, но без оружия нельзя, вы все-таки адмирал… Кстати, на днях здесь проедет Путятин. Через Кяхту не пустили, направился в Китай по Амуру.
— Как бы свидеться с ним? Он ведь был при штурме Адлера, может, знает что-то о брате Александре. До сих пор не верю в его гибель.
— Все еще надеетесь? — вздохнул Муравьев. — Обязательно скажу ему о вас…
На другой день Бестужев поехал в Нижнюю Кару за канатами и паклей. До самого вечера он помогал там рабочим закручивать длинные, саженей до десяти канаты, а потом смолить их варом. Обратно он вернулся через день поздно вечером.
Едва он вошел в свою избу, прибежал Павел и сказал, что на дальних баржах — драка. Бестужев велел ему найти Чурина и скакать туда. А сам вывел из стойла еще не остывшую лошадь, вскочил на нее, не надевая седла, и, почувствовав ногами жар взмыленных боков, поскакал вдоль берега. Вскоре его нагнали Чурин и Павел.
Драка была в самом разгаре. В ярком свете костра, возле которого как ни в чем не бывало сидела группа зрителей, стенка на стенку бились вотяки с семейскими.[10] Несколько человек с той и другой стороны уже лежали на песке — оглушенные, окровавленные.
Всадники врезались в гущу дерущихся.
— Разойдись! — закричал Бестужев и выстрелил из пистолета. Лошадь встала на дыбы от батога одного из мужиков, но Бестужев ударом кнута выбил его. Чурин и Павел тоже начали разнимать дерущихся. Когда злая кипень затихла, Бестужев приказал помочь пострадавшим и спросил, из-за чего драка.
— Лодку сперли, — стал объяснять пожилой вотяк с кровоточащим носом. — Эвон тот третьеводни угнал одну и продал, и сегодни опять…
— Третьеводни — еще докажи, а сегодни — вот те крест, не брал! — перекрестился двуперстием высокий здоровый парень, утирая и облизывая разбитые губы.
— Поймите, мужики, — начал было увещевать Бестужев, но, заметив, как, покачав головой, усмехнулся Павел, более твердо сказал, что нянчиться с драчунами и пьяницами теперь не будет — с завтрашнего дня начнет действовать судовая полиция, а урядником назначен Павел Пономарев.
Тот изумленно глянул на Бестужева, но ничего не произнес. На обратном пути он спросил, всерьез ли сказано это или так, для острастки.