— Конечно, всерьез. Извини, не успел предупредить.
В суете и хлопотах Бестужев забыл о прибытии Путятина и вспомнил, лишь ложась спать. Хотел было узнать о нем, но глянул на часы — шел второй час ночи.
Уснув как убитый, Бестужев под утро увидел во сне густой, увитый лианами лес. Люди в папахах бегут, отстреливаются. Один из них затаился в кустах и в упор выстрелил в набежавшего брата Александра. Тот упал, схватился за плечо. Горцы бросились к нему с саблями, замахнулись, но брат что-то сказал им по-татарски, они спрятали сабли в ножны, взяли Александра под руки и побежали в чащу. Но кто-то стоит под чинарой. Вглядевшись, Бестужев узнал и закричал: «Путятин!»
Услышав крик, Павел заглянул в комнату, залитую солнцем, и сказал, что Путятин на рассвете уплыл с Муравьевым на Амур.
— Что же ты не разбудил меня? — укорил Бестужев и сокрушенно потер затылок. Муравьев обещал свести их, неужто Путятин не захотел встретиться? Впрочем, кто он теперь для Путятина? Это в Морском корпусе Бестужев покровительствовал ему, а сейчас… Расстроенный сном и тем, что Путятин проехал, не повидав его, Бестужев весь день был не в духе.
К вечеру он собрал приказчиков и сообщил, что флотилия разбивается на пять отрядов по восемь суден в каждом. Отряды Иванова и Никитина, составленные из плотов, Бестужев решил отправить завтра, а Пьянкову и Шишлову наметил выход через два дня. Арьергард он решил возглавить сам и объявил о назначении Павла Пономарева урядником.
Возвращаясь к своей избе, Бестужев увидел на лавочке у ворот господина в цилиндре и догадался, что это — торговый агент из Америки Коллинз. Они представились друг другу. Каково же было удивление американца, когда человек в сыромятных сапогах и статском платье вдруг ответил на его приветствие по-английски и сказал, что знает этот язык, но не настолько, чтобы свободно разговаривать на нем, и предложил вести беседу на французском.
На вопросы Коллинза, откуда Бестужев знает европейские языки, где учился и служит, он ответил, что изучил их в Кяхте, общаясь на таможне с иностранцами. Не рассказывать же о том, что он — потомственный дворянин, морской офицер, сосланный в Сибирь.
Несмотря на улыбку и изысканную галантность американца, Бестужев заметил, что тот явно расстроен чем-то. Во время путешествия из Петербурга в Сибирь Коллинза всюду встречали весьма торжественно. Во многих местах в честь него устраивались приемы, да и тут, в Забайкалье, сам Корсаков сопровождал его в поездках по рудникам. И вдруг на пороге Амура — такой пассаж: Путятин не предложил ему места на своей адмиральской яхте. Коллинз, конечно, понимал, что у адмирала особая дипломатическая миссия, и все же чувство уязвленного достоинства терзало его.
С Бестужевым Коллинз решил встретиться специально. Путь по Амуру далекий, трудный. Мало ли что может произойти, и этот человек может оказаться полезным. Однако американец не хотел, как говорят русские, ломать шапку перед командиром нелепой, допотопной флотилии и начал рассказывать за чаем, как президент Штатов уполномочил его вести переговоры в Петербурге о развитии торговли между Америкой и азиатской Россией. Не надеясь на успех, Коллинз был удивлен разрешению царя совершить путешествие через Россию к берегам Тихого океана, тем более что несколько лет назад один англичанин был арестован за попытку проникнуть на Амур.
Получив возможность ознакомиться с рудниками Забайкалья, богатства которых потрясли его воображение, американец убедился, что россказни о чрезмерной скрытности, осторожности русских явно преувеличены. Охлаждение в конце пути к его персоне он связывал с негласным отказом Петербурга на его прошение о строительстве железной дороги.
Впрочем, официального ответа из Петербурга пока нет, и американец не терял надежды на благополучный исход.
Спрашивая, какие грузы и куда доставляются, но каким ценам будут продаваться, Коллинз все записывал. И хоть таиться, скрывать было нечего, это настораживало, держало Бестужева в напряжении. Напористая дотошность, вязкая цепкость американца были неприятны, и, расставшись с ним, Бестужев почувствовал и утомление от беседы и облегчение от того, что она наконец закончена.
— Хваткий джентльмен, — сказал он Павлу, — сунешь палец — руку оттяпает. Дорога нужна, очень нужна, но разреши таким ее построить, вопьются, как клещи, и обескровят край…
Но как же Муравьев не понимает этого, почему поддерживает проект с такими условиями?
Ответив на все вопросы Коллинза, Бестужев, однако, не сказал о своей поездке в Америку, не спросил, где и какие корабли лучше и выгоднее закупить. А брат Николай не растерялся бы и разузнал все, что нужно. Он ведь прекрасно справился с ролью дипломата во время плавания «Проворного» в 1824 году во Францию и Испанию. Размышляя обо всем этом, Бестужев подумал, что встречи с китайцами могут оказаться гораздо сложнее. Кто знает, как они отнесутся к мирной флотилии после визита Путятина? Чем обернутся переговоры в Пекине, если адмирала допустят ко двору императора?