— Вот кого надо было послать в Пекин, — улыбнулся Чурин, — вместо Пу-тя-тин.
— Братцы, а фунде-бошко все понимает, — сказал Павел, увидев, как тот повернул голову при упоминании Путятина.
— Вот и хорошо, если так, — сказал Бестужев. — Пусть доложит начальству, что мы говорим тут о дружбе…
— Левотут! Правотут! — вдруг крикнул Найбао, показывая на баржи, застрявшие сразу в двух протоках.
— Слезай, приехали, — вздохнул Бестужев.
ПРОЩАНИЕ С МАНЬЧЖУРАМИ
Причалив к берегу, Бестужев с Павлом пересели в лодку и поплыли к Пьянкову. Павел сказал, что и с ним надо что-то делать. Сколько можно терпеть? И люди его разболтались совсем.
— Он слишком добр…
— Извините, Михаил Александрович, и вы такой же, — сказал Павел. — Люди должны бояться, иначе нельзя — вся Россия кулаками и розгами держится!
— То-то и страшно, что кулаками и розгами, — вздохнул Бестужев. — Вспомни, высекли кормщика — сбежал.
— Зато с Шишлова слетело нахальство, и сейчас бы надо.
— Что ты предлагаешь?
— А вот дозвольте. Без битья — истинный крест!
Бестужев ничего не ответил, а Павел, видимо, принял это за согласие. Проверив другие баржи, Бестужев огорчился — больно крепко они сели. Вернувшись к себе, он увидел, что фунде-бошко укладывает свои пожитки. Джумига сказал, что дальше они плыть не могут, и попросил перевезти их на правый берег, где находился маньчжурский пограничный пост. Бестужев решил проводить их, сел на корму большой лодки, фунде-бошко разместился на носу, Арсыган с Джумигой взялись за весла. Для помощи на обратном пути Бестужев пригласил Кузьму.
Быстрое течение начало сносить лодку. Правя чуть поперек течения, Бестужев повел ее к острову. За ним пересекли еще одну протоку и увидели глинобитную фанзу в лесочке. Когда они причалили ниже ее, Кузьма снял ичиги, закатал штаны и побрел по воде, потянув лодку бечевой.
— Ой че браво-то! — блаженно шлепал он по теплому песку.
Но тут Джумига показал на следы больших когтистых лап на берегу: «Амба ходи». Кузьма не понял и переспросил. Бестужев пояснил, что это следы тигра. Паренек обеспокоенно оглядел заросли, спросил, заряжен ли штуцер, и без прежнего удовольствия потянул лодку вверх.
Через некоторое время они вышли к большой поляне, посреди которой стояла фанза, огороженная плетнем. Джумига сказал, что здесь живет бывший хафан[24] Мангири. Хозяина дома не оказалось, но ждать пришлось недолго. Вскоре он появился верхом на лошади в сопровождении двух собак. Это был высокий старик в ярком халате.
— Очень рад дорогой гость.
— Вы хорошо говорите по-русски, — сказал Бестужев.
— Четыре года назад Сычевски учил меня первы русски слов, потом кажды год тут ходи ваши караван.
Бестужев попросил старика проводить их до Бурей, тот сразу же согласился, сказав, что за домом посмотрит сын, который сейчас на охоте. Кузьма спросил, правда ли, что тут есть тигры. Мангири улыбнулся и сообщил, что ходит здесь один.
— Если встыречай, спокойно разговаривай — его уходи, — посоветовал он.
Договорившись с Мангири, что он подъедет к баржам через два дня, Бестужев распрощался с маньчжурами, заплатив им деньги, и поплыл с Кузьмой на левую сторону Амура.
КОМАРИНАЯ КАЗНЬ
На фоне догорающей зари над водой кружились тучи комаров и мошкары. Их звон и писк сливались в монотонное гудение. Кузьма, занятый веслами, время от времени шлепал себя по шее и щекам, убивая и отмахиваясь от них.
Переправившись на другую сторону, Бестужев предупредил людей о возможном появлении тигра и приказал бдительнее нести охрану. Ночью он долго не мог уснуть из-за комаров. А когда задремал, ему снова пригрезилась плачущая Леля. Только стенала она почему-то мужским голосом, тяжко, глухо. Очнувшись от кошмара, он понял, что сна теперь не будет, и закурил. Чурин спал с покрытой одеялом головой. Павла в каюте не было.
Немного погодя ему снова почудился не то хрип, не то стон. Беспокойство от непонятных звуков напомнило о тигре, и он, проверив пистолет и взяв штуцер, спустился на берег.
— Не знаешь, что там случилось? — спросил он охранника.
— Видно, напился кто-то и буянит, — ответил тот. — Токо больно долго.
Бестужев сел в оморочку и поплыл вниз по течению. Над водой стенания стали слышнее. Но вскоре послышались другие странные звуки — плеск и шумное дыхание. Перестав грести и глянув на светлую полоску воды, он увидел, как на нее выплыло что-то темное. Ветер дул снизу, и огромный зверь, не чуя человека, продолжал плыть к барже, мерно и сосредоточенно сопя над водой. «Это же тигр!» — наконец догадался Бестужев. Не зная, что предпринять, он не двигался, и течение стало сближать его с тигром.