Я выдержал её взгляд, слегка приподнявшись на коленях. Медленно, очень медленно. Чувствуя, как кулак удовольствия сжимается у меня в животе от того, насколько уютно она чувствовала себя в этой позе. Судя по тому, как она со вздохом откинула голову мне на плечо, моя Бэббл тоже чувствовала это. Сладкое, сладкое—
Я резко опустил бедра, тяжело и сильно, и она вскрикнула в мою ладонь.
От каждого рывка сотрясалась вся кровать, когда я входил в неё, вдавливая в шелковые простыни. Я укусил Эсмеральду за шею, её брови изогнулись. Она начала вырываться подо мной, а я навалился, вбиваясь в неё сильнее.
Она содрогнулась в моих объятиях во второй раз, и я был вознагражден криком в ладонь. Но то, как её киска сжимала мой член, было самым совершенным сочетанием удовольствия и пытки. Это была её сладкая гребаная месть, и я снова был раздет до нитки, стоя на коленях, разрушенный ею.
– Чёрт, – взревел я. Мой разум, мои легкие, моё зрение помутились от переизбытка ощущений. Инстинкт взял верх, и я дернул бедрами, как молодой жеребец, впервые овладевающий кобылой. Я заботился только о том, чтобы наполнить её, а не о том, насколько резкими и беспорядочными были мои толчки.
Малыш. Зачать в ней ребенка. Сделать так, чтобы она забеременела. Я хочу, чтобы она забеременела.
Сила моего оргазма застала меня врасплох, но я кончал, кончал и кончал. Я, задыхаясь, шептал имя Эсмеральды в её спутанные, мокрые волосы, прижимаясь своим тазом к её бедрам целую вечность. Затем одеяло пьянящего тепла опустилось на нижнюю часть моего тела, и я прижался к ней.
Но кайф никуда не делся. Ни за что на свете.
Я убрал руку с ее рта, когда вышел из неё, и её затрудненное дыхание вырвалось наружу. Было так мило видеть, как она прижалась щекой к моей ладони, полагая, что у неё есть минутка передохнуть. Я наклонил её лицо к своему, чтобы она увидела, насколько ошибочным было её предположение.
– Паршивка, – прорычал я.
В её неуверенном взгляде воцарилась тишина.
– Паршивка? – эхом повторила она. – Почему?
Чёрт, она была такой очаровательной.
– Ты не спрашивала разрешения кончить.
Её глаза расширились, рот разинулся, когда я сел на корточки. Я схватил её за лодыжку и рывком раздвинул ноги. Она издала хриплый звук, когда я заставил её лечь на спину.
– Тебе следовало спросить, Бэббл. Но ты этого не сделала, – насмешливо фыркнул я. – Хорошие девочки не должны так себя вести, не так ли? Только жадные шлюхи кончают без спроса, – я подтянул её колени к вздымающейся груди, демонстрируя её набухшую киску. – Итак, теперь я собираюсь наказать тебя как следует.
– Но…но… – пролепетала она, впиваясь пальцами в мои грудные мышцы. – Ты закрыл мне рот!
– Я закрыл тебе рот. Я не мешал тебе говорить, – она вытаращила глаза, её рот открывался и закрывался.
– Кай...
– Сэр, – поправил я и наклонил голову, чтобы поцеловать её в покрасневший кончик уха. – Теперь раздвинь ноги, и на этот раз не заставляй меня повторяться, Эсмеральда. Или я не буду продолжать шлепать и теребить твой клитор, пока у меня снова не встанет, и не буду шлепать тебя по заднице.
Она резко втянула воздух. Я почувствовал это своим членом.
– И нет смысла умолять. Ты кончишь только тогда, когда я скажу.
Глава 39
Эсмеральда
Ученым со всего Невиша нужно было провести эксперимент, чтобы проверить, возможно ли умереть от слишком большого количества оргазмов. Потому что я чуть не умерла прошлой ночью.
Животное, которое совершенно случайно выглядело и говорило как мой парень, бесконечно оскорбляло меня. Моё тело принимало все позы, в которых оно могло корчиться, до раннего утра. И он не подарил мне умопомрачительный оргазм после потрясающего оргазма. Нет.
Кай контролировал мои оргазмы во всех смыслах этого слова.
Он не позволял мне кончит, пока я не заплакала, не стала умолять и подчиняться каждому его грязному приказу. Затем он потребовал их, как будто они подчинялись ему, пока я не зарыдала и не взмолилась, что у меня больше нет ничего, что я могла бы ему дать. Но он нашел их; украл их, как вор, находящийся в списке самых разыскиваемых. Он, блядь, высосал из меня всё, как вампир высасывает кровь, и оставил меня в бездыханном состоянии.
Хотя я не могла жаловаться. Я наслаждалась каждым моментом беспомощности, когда он прижимал меня к себе, подстраивая моё удовольствие под любой ритм, который он хотел.
На следующее утро я проснулась от легкой, как перышко, ласки пальцев, проводящих по моей брови. Не для того, чтобы снова любоваться сексуальной мужской грудью – Кай слишком сильно ненавидел холод, чтобы быть из тех парней, которые спят голыми или даже без рубашки. Он даже не позволял мне спать голой. Но я успела полюбоваться сексуальным парнем с мускулистым телом в обтягивающей белой термофутболке, с рукой, заложенной за голову.
– Привет, – прохрипела я с застенчивой улыбкой, наклоняя своё лицо к его лицу.
– Привет, – ответил он, его хриплый голос вибрировал у меня внутри, когда он провел большим пальцем по моей челюсти.
– Как долго ты наблюдал за тем, как я сплю?
– Десять–пятнадцать минут, – я сморщила нос.
– Подонок.
Я могла видеть только ямочку, несмотря на то, что он нахмурил брови.
– Я не подонок, – его большой палец потянул меня за нижнюю губу. – Мне нравится видеть тебя спящим рядом со мной. Такое чувство, что ты доверяешь мне. Со мной ты чувствуешь себя в безопасности, и это делает меня…счастливым.
Чёрт возьми. Он не должен был давать ответ, который заставил бы моё сердце пуститься вскачь, как у ребенка с сахарной лихорадкой. Я могла бы подразнить его и сказать, что я так крепко спала, потому что он высосал из меня всю энергию, но я не хотела разрушать то, что он сказал. К тому же, возможно, не было никаких научных доказательств, подтверждающих это, но, учитывая, что я потеряла способность спать, когда потеряла чувство безопасности, я не думала, что он ошибался, говоря, что я снова обрела это с ним. Кай дал мне каждую унцию безопасности, о которой я когда–либо мечтала.
Я улыбнулась и придвинулась ближе к нему, закинув ногу на его бедра, а руку – на талию. Он слегка усмехнулся и обнял меня, приподняв мою голову за подбородок.
– Сегодня без спортзала? – пробормотала я ему в грудь. От него так хорошо пахло, так тепло и по–мужски, со сладким привкусом его одеколона.