Ями пожала ему руку.
– Я личный секретарь и телохранитель её Высочества, – поправил он.
– Я думаю, она всё ещё считает тебя другом, – я кивнула в знак согласия. Затем Ями с любопытством наклонила к нему голову. – Возможно, ты родственник прекрасной женщины, которую принц Арш представляет всем?
Я почувствовала, как Шехрияр напрягся рядом со мной, но он сдержанно кивнул.
– Да. Она моя мать.
– Неудивительно. Ты так похож на неё. Извини, если тебе это покажется странным, но я полностью понимаю, почему его Высочество демонстрирует её всем. Я бы поступила так же на его месте. Она прекрасна, и они выглядят такими счастливыми вместе. Все говорят о том, что они идеальная пара
Я могла бы расцеловать Ями за то, что она, сама того не подозревая, доказала мою точку зрения Шехрияру. Это помогло ему, услышать это от кого–то другого. Его поза расслабилась. Всего лишь немного, но уже что–то.
– Правда? – спросил он.
– Да! Не думаю, что здесь есть человек, который не хотел бы знать, когда они поженятся.
Выражение лица Шехрияра было чем–то средним между удивлением и задумчивостью, когда он посмотрел в направлении, где я в последний раз видела его мать и принца Арша.
– Я думаю, мы все надеемся на одно и то же, – сказала я в его молчании. – Но сейчас нам пора, я найду тебя позже, Ями.
– Конечно. Увидимся, Ваше Высочество. Было приятно познакомиться с вами, Шехрияр.
Шехрияр хранил молчание, когда мы оставили Ями и направились в другой конец Большого зала.
Мы прорвались сквозь толпу, где собрались семь королевских семей, за исключением королевских детей младше двенадцати лет, перед длинными платформами, задрапированными красным бархатным ковром. На левой стене висели три государственных герба: Джахандар, Шах и Рейвен. Три справа: Прио, Дейл и Хаас. В середине между ними был герб Томы вместе с их государственным флагом. Королевские фотографы были повсюду, делая все возможные фотографии.
Я проследила за взглядом Шехрияра туда, где мама Катия, одетая в облегающее тёмно–синее платье, пыталась вырвать свою руку из руки принца Арша, ухмыляясь и ругая его, несмотря на то, что он прижимал её к себе. Он смотрел на неё так, словно она была всем его миром, и счастливое стеснение сжало мою грудь.
– Любви достаточно, когда кто–то любит тебя так же сильно, как он любит её, – услышала я свой шепот.
Я не была уверена, что Шехрияр услышал меня из–за музыки, пока он хрипло не прошептал:
– Я надеюсь на это.
Когда принц Арш наконец отпустил её руку, Шехрияр отошел от меня, чтобы подойти к своей матери, а я направилась к Кариму. Он поправлял ряд из пяти золотых пуговиц на облегающем рукаве своей кремовой туники. На правом боку у него была накидка с темно–красной подкладкой изнутри, которая крепилась к воротнику, а на брюках была такая же красная полоска по внешней стороне.
– Привет, – тихо сказала я. Я впервые осталась с ним наедине с того вечера.
– Привет, – он откашлялся. – Как дела?
– Я в порядке, – я искренне улыбнулась. – Мне наконец–то удалось оттащить Шехрияра от стены.
Он улыбнулся в ответ. Улыбка была небольшой, но достигла его глаз.
– Я видел.
Я чувствовала себя как новенькая в школе, которой кто–то из класса сделал комплимент. Настороженно и радостно одновременно.
– Как ты себя чувствуешь?
Он потер рукой гладко выбритую челюсть.
– Вообще–то, нервничаю.
Я была удивлена его честностью.
– Почему?
– Я...написал свою речь для тебя. Но уже не уверен, что она достаточно хороша.
Шестеренки застряли в моём мозгу, после того, как он просунул между ними палку. Мне не дали возможности вытащить её, потому что кто–то заговорил в микрофон.
– Леди и джентльмены, дамы и герцоги, – произнесла женщина, когда музыка стихла. – Позвольте, пожалуйста, привлечь ваше внимание, когда семь королевских дворов встанут за свои гербы.
Все замолчали, и одновременно все члены королевских семей повернулись лицом к лестнице платформы, ведущей прямо к гербам. Я автоматически высоко подняла подбородок и последовала за Каримом, преодолев три ступеньки перед круглым гербом Джахандара. У меня в ушах звенело от последствий его ошеломляющего заявления, но я стояла слева от него и изо всех сил старалась не смотреть на его непроницаемое выражение лица.
Когда все семь семей заняли свои места и повернулись лицом к аудитории, король Рами и королева Лейла вышли вперед с микрофонами в руках. Остальные члены королевской семьи Тома держались на шаг позади, вдовствующая королева рядом с королем Рами, принц Арш рядом с ней и Адам в конце. Кай и Фэй стояли слева от королевы Лейлы.
Если значение положения Кая рядом с матерью не было очевидным, то перемена в его королевской тунике была очевидной. Она по–прежнему была чёрной, но вместо красного пояса на талии был светло–голубой, в тон цветочным украшениям. А пуговицы и плетеные веревочки, украшавшие его тунику, были серебряными.
Другими словами, он был одет в форму наследного принца Томы. И выглядел великолепно.
– ...И мы благодарим всех, кто принимал участие в этих последних двух неделях, – закончила королева Лейла свою речь улыбкой, столь же яркой, как серебристый блеск её платья. – За то, что сделали 875–ю годовщину заключения мира таким особенным и запоминающимся праздником.
Гул аплодисментов и одобрительных возгласов пронесся по залу. Пока я аплодировала, мой взгляд встретился с более темным взглядом Кая, и улыбка тронула мои губы. Его глаза понимающе блестели, хотя расслабленное выражение лица оставалось таким же, как у того, кого я когда–то называла Апельсином. С ума сойти, как давно это было и как далеко мы продвинулись с тех пор.
– Теперь, что касается обещания Томы в этом году, – сказал король Рами, когда стихли радостные возгласы. – Мы рады объявить, что Его Высочество принц Арш, при поддержке всех шести других королевских семей, инициирует и доведет до конца предложение об изменении Закона «О законности и браке от 22 ноября». Ибо закону, который больше не отражает того, что сейчас означают семья, брак и законность в нашем обществе, также нет места ни в одном королевском доме. Давно пора внести изменения.
Сквозь аплодисменты пробился шепот любопытства. Но также и несколько кивков в знак согласия.
– А теперь, – сказала королева. – Мы хотели бы пригласить Его Величество, короля Джахандара – Карима, выйти вперёд и сказать свою речь.
В речи Карима не было ничего, что указывало бы на то, что он написал её для меня. Он поблагодарил тех, кто сделал возможным празднование, время от времени отпускал типичные шутки, говорил о том, как мы коллективно продвигаемся к лучшему миру. Он ни разу не упомянул меня.