– Ваше высочество, – сказал он и поклонился.
– Радж, – поздоровался я в ответ.
– Наследная принцесса Эсмеральда...
Упоминание её имени заставило меня остановиться, а моё сердце упасть.
Проклятый Вудс, она ведь больше не выходила на улицу, не так ли? Сегодня вечером дождя не было, но всё равно было ужасно холодно. Чёрт возьми, неужели она действительно пыталась заболеть?
– Она снова на улице? – спросил я, направляясь обратно к Раджу.
– О, нет, нет, ваше высочество, – он быстро покачал головой. – Я как раз собирался сказать вам, что она недавно проходила мимо, – мои плечи расслабились, но охранник переминался. – Просто...она бодрствует уже третью ночь, так что я просто подумал, не страдает ли её высочество от бессонницы. Как и вы.
– Хм, ты прав. Но держи это при себе, Радж.
– Конечно.
Было немного нехорошо раскрывать то, что она рассказала мне по секрету, но если это означало, что есть кому присматривать за этой маленькой, болтливой нарушительницей спокойствия, тогда всё в порядке. Даже хорошо.
– И если ей когда–нибудь что–нибудь понадобится...
Радж широко улыбнулся.
– Я без колебаний помогу ей.
– Спасибо, Радж, – сказал я и посмотрел в конец коридора. – Она сказала, куда направляется?
– Полагаю, она направлялась на кухню.
Как и я. И по какой–то причине это знание вызвало слабый гул в левой части моей груди. Но не совсем в левой. Где–то посередине. Но больше слева. Недостаточно низко, чтобы из моего живота вырвалось голодное бульканье…неважно. Просто забудьте об этом.
Небольшое жужжание усилилось к тому времени, когда я добрался до кухни и обнаружил, что внутри горит свет. Вероятно, это было просто потому, что прошлой ночью у нас с ней был удивительно хороший и долгий разговор. Я с нетерпением ждал возможности снова поговорить с ней, учитывая, что во время конференции мы почти не общались. Мы почти всё время находились в разных концах комнаты, хотя я несколько раз ловил её взгляд. И её улыбку. У неё была приятная улыбка.
Когда я вошел на кухню, я услышал тихое хихиканье и направился на приятный звук, как мотылек, привлеченный пламенем.
Я нашел её сидящей на кухонном островке, за которым мы сидели прошлой ночью. Не на стуле. На самом деле она сидела на столешнице, отодвинув один стул в сторону.
В одной руке Эсмеральда держала книгу, в другой – недоеденное апельсиновое мороженое. Её мягкие каштановые волнистые волосы рассыпались по плечам, заправленные с одной стороны за ухо, когда она улыбалась тому, что читала.
Вид того, как она ест мороженое зимой, должен был вызвать у меня дрожь отвращения. Дрожи не было. Просто вспышка, оживающая за равномерным стуком в моей грудной клетке, когда я, казалось, не мог сглотнуть из–за сдавленного горла.
На ней снова были шорты. Серые хлопчатобумажные, которые едва прикрывали несколько дюймов её теплых золотистых, упругих бедер. В паре с серой футболкой, которая была укорочена настолько, что, если бы она откинулась назад хотя бы на сантиметр, я бы мельком увидел мягкий изгиб её живота под ней.
И она очень обтягивала её грудь.
Для такой миниатюрной девушки у неё была довольно пышная грудь, которую она каким–то образом умудрилась втиснуть в футболку. Но натяжение ткани было очевидным. Чертовски очевидным.
Кай, глаза!
Я оторвал от неё взгляд, смущение и разочарование отразились на моём лице. Я потянул себя за мочку левого уха, яростно хмурясь куда–то мимо Эсмеральды. Не доверяя себе смотреть на неё.
Ради всего святого, что со мной было не так? Обычно я не вёл себя так, как будто никогда раньше не видел хорошеньких девушек.
Да, но это та красивая девушка, о которой ты много думаешь.
Мои глаза, занятые своими собственными мыслями, снова остановились на ней, и я провел пальцами по губам.
Она была погружена в свой собственный мир, её взгляд скользил по словам на страницах книги. Как будто она услышала мои мысли, её голова резко поднялась, а глаза метнулись влево. Один раз. Два. Его глаза широко раскрылись.
– Кай!
В её голосе было столько фамильярности и волнения, что электрический разряд пронзил мою грудь. Кровь снова прилила к моим ушам, заставляя их зудеть, заставляя меня хотеть…я потянул себя за мочку уха, проглатывая это ощущение, когда мои брови опустились.
Никто никогда раньше так не произносил моё имя. Это было...странно. Так приятно.
Стараясь не казаться взволнованным, я провел рукой по волосам и двинулся к ней.
– Что делаешь?
Неужели гребаная книга и мороженое тебе ни о чём не говорят? Идиот.
– Просто читаю, – она подняла книгу, которую держала в руке, затем мороженое. – И ем мороженое.
Я уставился на надкусанный кусочек льда на палочке.
– Посреди зимы?
Она ухмыльнулась.
– Да, потому что сейчас не сезон мороженого, – я неодобрительно хмыкнул. Её улыбка стала шире, когда она отложила книгу. – А как насчет тебя? Снова жасминовый чай?
– Не чай. Еда, – я бросил осуждающий взгляд на её мороженое. – Настоящая еда.
Она уставилась на меня, притворяясь возмущенной, хотя на самом деле это было явно не так.
– Прости. Но там, откуда я родом, мороженое – незаменимая еда.
Словно в доказательство своей правоты, она откусила одну сторону мороженого, и другая часть отвалилась от деревянной палочки. Она взвизгнула с закрытым ртом, поймав падающий кусочек левой ладонью. Затем, быстро перекатав его на пальцах, она зажала его между своими красными, припухшими губами.
– Что? – пробормотала она, вызывающе вздернув подбородок и покраснев.
Её неловкость и явное смущение были милыми. Серьезно. Мне пришлось отвернуться, когда тяжесть на моих бровях поднялась, а напряженность губ растаяла.
Эсмеральда неловко расправила ладонь, сок от мороженого блестел на её коже. Не раздумывая, я оторвал салфетку от кухонного рулона, лежащего на одном конце островка. Но вместо того, чтобы дать ей салфетку, чтобы она вытерла руку, как мне, чёрт возьми, следовало бы, я небрежно обхватил пальцами её запястье и поднял её ладонь, чтобы стереть липкую жидкость.
Она замерла. Это было очевидно, но я не сразу это почувствовал. Я был слишком занят выполнением поставленной задачи…без шуток. И всё это до тех пор, пока я не поднял ресницы и не увидел её глаза, огромные, круглые и совершенно неподвижные, а щеки ещё более розовые, чем раньше. Мне не нужны были очки, чтобы увидеть потрясение в её пленительных радужках, как в калейдоскопе.
Настала моя очередь замереть.
Чёрт. Какого хрена я делал?