За возгласом дворецкого последовал оглушительный треск, а потом все стихло. Картер и Хоуп бежали и бежали, но, увы, снова зашли в тупик. Они обменялись испуганными взглядами. У Хоупа со лба стекали струйки пота. Он был просто в шоке. Картер не сомневался, что и сам выглядит не лучше.
– Сюда, – послышался чей-то хрипловатый голос.
Середина одного из стеллажей выехала вперед, за ней оказалась дверь, а за дверью – полутемная каморка. Там сидел на корточках долговязый, кое-как одетый мужчина. Даже в темноте Картер разглядел его оборванную, словно у бродяги, разномастную одежду. Лица незнакомца не было видно за широкополой, высокой, словно у кочегара, шляпой, и поднятым воротником пальто.
– Кто вы?
– Я – Лицо За Окном, я тот, на кого лают собаки, не видя его. Я – Долговязый. Скорее сюда.
Картер сомневался, стоит ли это делать, но страх заставил его войти в каморку. Следом за ним туда забрался Хоуп, и дверь закрылась. Незнакомец зажег маленькую свечку. При ее свете, еле-еле озарявшем путь, Картер и Хоуп разглядели округлый туннель с уводящей наверх лестницей.
– Куда мы? – полушепотом спросил Картер.
– Подальше от беды, – отвечал Долговязый.
Они поднялись на один пролет по шаткой лестнице, затем она пошла на спуск – как бы к подвалу. Картер гадал, сможет ли защититься в тесном туннеле, если Долговязый замыслит зло.
Они подошли к двери, и незнакомец схватил мистера Хоупа за рукав.
– Проходите туда, – распорядился он. – Там вы будете в безопасности.
Хоуп взглянул на Картера и облизнул пересохшие губы.
– Это ведь просто страшный сон, правда?
Картер вымученно улыбнулся:
– Да, наверное.
Хоуп исчез за дверью. Картера Долговязый повел дальше, до конца лестницы, и вывел в комнату, которая показалась ему смутно знакомой.
– А теперь я покину вас, – сказал незнакомец. – С вами все будет хорошо.
– Благодарю вас. – Картер огляделся по сторонам, а когда обернулся, Долговязого уже и след простыл. – Где вы? – крикнул Картер.
Он не видел незнакомца, но услышал его голос, далеким эхом огласивший комнату:
– Так бывает во сне.
Часть стены выехала вперед, за ней открылось отверстие. К полному изумлению Картера, он оказался в своей комнате, куда снова попал со стороны камина. Но ведь в первый раз лестница вела вниз, с чердака, а не вверх, из библиотеки, как сегодня. Жуткая усталость сковала Картера по рукам и ногам. Он, невзирая на пережитый страх, побрел к кровати, намереваясь вздремнуть хоть немного.
Его разбудил громкий, тревожный стук в дверь. Картер, пошатываясь, встал и пошел к двери.
– Значит, все-таки все мне приснилось, – с облегчением проговорил он.
Но, не дойдя до двери, резко остановился. Если все произошло во сне, так почему же он проснулся не в библиотеке, а в своей постели?
Он осторожно приоткрыл дверь. За ней стоял Хоуп, и вид у него был самый печальный.
– Что-то стряслось? – спросил Картер.
– Вам бы лучше спуститься. Бриттл. В библиотеке. Он убит.
НАЛЛЕВУАТСКИЕ ТИГРЫ
Лил проливной дождь, когда хоронили Бриттла в той части старого кладбища, что отведена для упокоения слуг. Собрались все до единого: горничные, гувернантки, камердинеры, помощники дворецкого, повара, лакеи, швейцары. Некоторые плакали, другие кусали губы, чтобы не расплакаться. Надгробия на кладбище большей частью отличались скромностью, но посреди них выделялась мраморная статуя юноши, прижавшего ладонь ко лбу. Он словно вглядывался вдаль. Что символизировала эта статуя, Картер не знал, но при взгляде на нее ему почему-то становилось спокойнее. На многих могилах лежали свежие цветы. Могильные холмики почти сровнялись с землей – на кладбище уже много лет никого не хоронили. Надгробие Бриттла ничем не отличалось от прочих. Енох сказал, что Бриттл так хотел. На камне были выбиты слова: «Преданный слуга» и дата смерти, а вот дата рождения указана не была. Картер спросил Чанта – почему, и фонарщик ответил:
– Когда он родился, точно не знает никто, а родни у него не было. Никто и не поверил бы, сколько лет он прожил.
На похороны явились и другие люди – загадочные незнакомцы и незнакомки всех мастей в самых разнообразных одеяниях, от легких доспехов до длинных мантий. Казалось, они пришли из другого века. Многие из них разговаривали на неведомых Картеру языках, а гроб осеняли какими-то таинственными священными знаками. Для того чтобы почтить память простого дворецкого, собрались две сотни человек.
Картер был и удивлен и тронут тем, что явилось столько народу.
Он вместе с Даскином и леди Мэрмер стоял под навесом слева от гроба, Чант и Енох – справа. Картер слушал надгробную речь магистрата, наверняка проделавшего неблизкий путь. Когда гроб опустили в могилу, Енох заплакал навзрыд. Картер бросил в яму горсть земли и отошел. Глаза его заволокло слезами, и он чуть было не налетел на Даскина. У сводного брата глаза тоже покраснели от слез. Картера охватило чувство жалости. Сам он прожил с Бриттлом до двенадцати лет, а Даскин – всю жизнь. Картер взглянул на Мэрмер. Если ее щеки и были увлажнены, то не слезами, а каплями дождя.
Подошел мистер Хоуп, встал так, чтобы накрыть Картера зонтом, пожал ему руку.
– Ужасный удар, – сказал он. – Мне очень жаль. Можно мне проводить вас до дома? День такой неудачный – дождь не утихает со дня нашего приезда. Надо бы выпить горячего чая.
Они спустились с невысокого холма и пошли к дому. Остальные последовали за ними. Картер шел понурившись. Он чувствовал на себе тяжесть дождя, грозы и всего Эвенмера. День клонился к вечеру, тучи нависли чуть не до самой земли, всю округу одело дымкой погребального савана. Картер подумал, что это вполне естественно.
– Пожалуй, сейчас не лучшее время заводить такой разговор, – обратился к Картеру Хоуп, – но мне все не удавалось поговорить с вами со дня убийства. Вам… случайно… я хочу сказать… то есть… Не снился ли вам, случаем, сон о чем-то подобном?
Картер резко остановился, обернулся.
– Снился! И я все время пытаюсь понять, как же это вышло, сопоставить сон с явью.
– Я тоже! Я заснул в библиотеке. По крайней мере думал, что в библиотеке, а проснулся в своей комнате. Я никому не стал об этом рассказывать. Наверное, боялся. Просто не представлял, что подумают полицейские. А инспектор оказался человеком крайне необычным. Я так и не понял, откуда он. Нужно бы сверить наши показания.
– И не только показания. Как только согреемся и высохнем, мне бы хотелось, чтобы мы собрались с Енохом и Чантом в гостиной. Пора мне узнать, что же собой представляет Высокий Дом. Думаю, им это известно.
Картер, стоя у камина, грел руки и изучал замысловатый рисунок лепнины на потолке, сотрясавшемся при каждом ударе грома. Разговор решили устроить после ужина. К тому времени, как собрались все четверо, уже стемнело. Газовые светильники отбрасывали тени – плотные, словно грубая шерсть, – и тени крались к свету, словно ист-эндские грабители. Енох сел на стул с высокой спинкой, Чант улегся на обитый золоченой тканью диван, мистер Хоуп встал посередине гостиной, словно в зале суда. Перед ним историю рассказал Картер, а теперь свой рассказ завершал юрист.
– Затем этот Долговязый впустил меня в мою комнату. Я лег в постель и почти сразу же был разбужен одной из горничных. Сон? Слабо верится.
– Тем не менее мы видели один и тот же сон, – отметил Картер.
– Предсказание гибели Бриттла? – спросил Хоуп.
– Нет, не совсем так, – возразил Картер. – Тут явно нечто большее. – Картер обернулся к слугам: – Вы должны рассказать нам все.
Фонарщик поглядел на юриста.
– Пожалуй, это не предназначено для посторонних ушей.
– Я нанял мистера Хоупа для того, чтобы он консультировал меня в делах этого рода, – решительно проговорил Картер. – И сделал я это исключительно потому, что остальные предпочитают молчать. Говорите.
Чант потупился.
– Разве мы вправе посягать на то, чтобы отвечать за Бриттла? – неохотно проговорил Енох. – Это он должен был вас просветить на этот счет. Поэтому его и убили. Кто больше него знал о Доме? Только ваш отец.
– Они обладают огромной силой, эти мерзавцы из Общества Анархистов, – сказал Чант. – В прошлом мы были защищены, они не могли сюда проникать. А теперь, хотя это и стоило им громадных усилий, они пробрались в библиотеку через ваши сны. Это – доказательство того, насколько мы стали уязвимы.