Она поморщилась.
— Это отвратительно! Неважно, кто сильнее, но выказывать это нельзя… так откровенно.
Я посмотрел на нее с удивленным уважением.
— Ох… ваше величество, а ведь это основа полит- коррекгности! Кто бы подумал, что ее корни идут из такой мохнатой и дикой древности… Вот так и узнаешь порочащие наше общество сведения… Простите, забыл предложить вам вина, это просто преступление с моей стороны. Скажу в оправдание, что в нашем мире идет такая мощная пропаганда здорового образа жизни, что вот эта штучка на моем запястье подсчитывает, сколько я выпил и съел, и тут же ябедничает Главному Демону… ну, не самому главному, но все–таки крупному, а тот набрасывает штрафные баллы… Увы, демоны следят, следят за каждым.
Она кивнула на экран.
— А не развратных женщин у вас нет?
— Только в колыбели, — сообщил я. — А эти вот взрослые, гм… Видите, поза выбирается в зависимости от того, у кого что круче. У кого СИСЬКИ большие, те ложатся вот так, смотрите на эту, а у кого мелковаты, зато жопа большая и оттопыренная, то обязательно этим местом кверху и смотрят вот как эта, видите, ваше величество?
Она посмотрела, ее передернуло в сильнейшем омерзении.
— Отвратительно!.. Как можно так унижать женщину?
— Это их право, — возразил я, — и желание! Они уверены, как уже и мы, что ничего в этом унизительного нет, а совсем напротив… Как только слово «сексуальная» перестало быть ругательством и оскорблением, а без всякого перехода стало комплиментом, то все женщины, как можно догадаться, тут же…
Она вздрогнула.
— Прекрати!.. Ты что–нибудь придумал, как мне вернуться?
— Думаю, — ответил я. — У меня голова такая, что все время думаю. Даже в неподходящие моменты.
— И что придумал?
— Что надо придумать, — заверил я. — А это уже половина успеха! Даже больше. Все–таки раньше варианты были насчет психушки, утопить в ванной, закопать в саду, скормить опарышам… Шучу–шучу, ваше величество! Сейчас в нашем сытом и благополучном мире в тренде черный и даже чернющщий юмор. Как бы для равновесия. Сейчас даже светлые в виртуале сражаются за Темных Властелинов! Переели сладкого, так хочется дерьма глотнуть…
Она поморщилась, перестала жевать и хотела опустить шампур с оставшимися ломтиками мяса, но я вскрикнул в раскаянии:
— Ваше величество, простите, занесло на повороте! Кто же не любит быструю… ага, езду, потому и случается!.. Позвольте капну соусом… Просто чудо, а не соус…
Она величественно позволила, я капнул пахучей жидкостью на каждый из ломтиков, аромат обалденный, смотрел, как она так же царственно и с достоинством ест, кто бы мог подумать, что и это можно проделывать так грациозно и по–королевски.
— Все равно, — произнесла она. — Я могу постараться представить себе жизнь в вашем королевстве, у королей должны быть широкие взгляды и огромная терпимость, но что–то в ваших женщинах глубоко неправильное.
Я пожал плечами.
— Одни просто рассчитывают на завлекательность своего юного женского тела, другие умело выставляют самые лакомые места, а самые хитрые и опытные еще и пускаются на разные трюки: то в коробке из–под пиццы сфоткаются, то детское платьице наденут… Роль обиженной девочки самое то! В вашем мире, ваше величество, такую тут же бросились бы все защищать…
— А в твоем?
Я вздохнул.
— В моем жестоком мире, признаю, нам себя бы защитить. Потому женщины вынуждены защищать себя сами, воевать сами, работать сами, чтобы обеспечить себя и детей…
Она воскликнула с презрением:
— У вас мужчины такие ничтожные?
— Ну–у–у, — возразил я, — это на первый взгляд. Правда, на второй тоже. И на все остальные. Просто жизнь так усложнилась, что мужчины уже не в состоянии все тянуть на себе. Сперва начали перекладывать на женщин ту работу, что попроще, затем более сложную… наконец, уравняли их во всех правах, а потом и обязанностях, с мужчинами. Это не от хорошей жизни, вы правы… хоть и не правы.
Она напомнила холодно:
— Я королева! Значит, права всегда.
Я поколебался, спросил осторожненько:
— Ваше величество, а как насчет обращаться к вам по имени… если мы окажемся не одни? Мне бы хотелось сохранить ваш титул в тайне. А вам?
Она повела в мою сторону грозными очами.
— Почему вдруг?
— Короли, — сказал я, — это такая редкость, что могут… ну, к примеру, захватить вас в плен, а там обижать и мучить, требуя выкупа. А какой я выкуп могу?.. Ато, что смогу, вас так обидит, что и выкупаться не возжелаете, у вас же и гордость должна быть королевская? А до вашего королевства за выкупом не дотянуться…
Я промолчал, что в ее королевстве могут и не дать выкупа, если требование попадет к заговорщикам. Только обрадуются, что королева сама попала в какую–то ловушку.
Судя по ее помрачневшему лицу, о таком подумала тоже, подняла на меня тяжелый, как горный хребет, взгляд.
Выждав минуту, так королевское достоинство смотрится выше и значительнее, произнесла холодно:
— Только в случае самой крайней необходимости. В виде исключения… как здесь принято, чтобы не стать слишком заметными… но только при посторонних!
— Ваше величество, — сказал я терпеливо, — в моем предполагаемом обращении по имени нет ничего оскорбительного или унижающего вас. Также нет и намека на попытку сближения. Скажу откровенно, я лучше начну флиртовать с гремучей змеей, чем с вами.
Она вскинула подбородок и ожгла меня взглядом. Не знаю, как это получается: лопать шашлыки и оставаться такой величественно–надменной, но королеве это удается легко и естественно.
— Продолжай.
— Насчет гремучей змеи, — сказал я смиренно, — это не я придумал. В вашем дворце услышал от ваших придворных. Хотя там вас сравнивали, как мне кажется, с коброй. А еще один из высших глердов назвал вас Царицей Змей… Все, как ни странно, согласились. Единодушие у ваших придворных. Монолитные, надо признать, ваши сторонники.
Она процедила сквозь зубы:
— А не вижу в этом оскорбления.
— Правда?
Она произнесла высокомерно, держа шампур за кончики обеими руками:
— В гербе нашего рода змея в самом центре. По легенде, в глубокой древности люди жили рядом с племенем змеев. Потом среди них появилась мудрая и могучая царица, что объединила оба народа и создала первое на земле королевство.
— Мудрая была гадюка, — согласился я. — То–то вижу фамильное сходство.
Я взглянул на запястье, рекламный ролик тут же исчез, и высветилось время с точностью до секунды, остальные знаки я велел убрать еще при настройке, ну прям жить не могу без тысячных и миллионных долей вплоть до фемтосекунд.
— Ваше величество, — сказал я, — можно возвращаться.
Она поинтересовалась:
— Тебе сообщили?
— Еще нет, но…
Я переключил на номер работника социальной службы, на экране сразу же появилось его довольное лицо.
— Все готово, — заверил он. — Еще час назад!
— А что ж не сообщили?
Он хитро улыбнулся.
— Вы уехали с такой бесподобной женщиной, просто королевой… Как я мог прервать… гм… нарушить?
— Ну спасибо, — сказал я.
— Работаем все быстрее и лучше, — заверил он. — Возвращайтесь, вас ждет сюрприз.
— Спасибо, — ответил я сдержанно. — Через пятнадцать минут будем на месте.
Королева искоса наблюдала за нашим разговором, а когда я повернулся к ней и вежливо поклонился, молча поднялась и, не отряхивая платья, на это есть фрейлины, направилась к автомобилю.
Я крикнул поспешно:
— Двери!
Глава 10
Обе передние распахнулись вовремя, чтобы королева не ударилась лицом, а она неспешно села на сиденье справа, нащупала ремень и пристегнулась уже вдвое быстрее, чем в прошлый раз. Просто удивительная женщина с огромным самообладанием и все моментально схватывающая, это что за жизнь, никогда не расслабляться, никогда не позволить себе побыть просто дурой… Наверное, никогда и вина не пьет. По крайней мере, крепкого, чтобы как–то ненароком не уронить королевское достоинство.