— Они ей нужны. — Логан пожимает плечами. Скромняга.
Женщина врывается обратно, очень довольная. Натянув через голову свою кофту, она достаёт деньги из сумки.
— У меня здесь немного, — начинает она.
Он суёт их обратно в её сумку, качая головой.
— Он их не возьмёт, — говорю я
Она подозрительно смотрит на меня.
— А ты кто такая?
— Никто.
Она кивает. Потом целует Логана в щёку, машет мне рукой и уходит.
Логан начинает очищать свои инструменты. Краем глаза наблюдая за мной, он спрашивает:
— Зачем ты пришла?
Я открываю рот, но не могу придумать подходящего ответа. И закрываю его. Логан останавливается и опирается бедром о стол, скрестив руки на груди.
— Могу я угостить тебя ужином? — брякаю я. Сама не понимаю, как это получилось. Но вот как-то так.
Он улыбается мне.
— Конечно.
Глава 9
Логан
— Что хочешь съесть? — спрашиваю я, когда мы выходим из тату-салона. Кит позвала с нами и Пола, но, думаю, он всё-таки увидел мольбу в моих глазах, когда я посмотрел в его сторону. Мне нужно побыть с ней наедине. Мне нужно, чтобы у нас было свидание. Пусть это она меня пригласила, но я никогда не позволю ей заплатить за мой ужин. Ни за что.
— Мне всё равно, — отвечает Кит, пожимая плечами.
И тут я понимаю, что совершенно не представлю, что ей нравится.
— Что-нибудь из итальянской кухни? — я указываю на итальянский ресторан на углу рядом с моим домом.
Она кивает, улыбаясь.
— Не думал, что ты вернёшься. — Я придерживаю перед ней двери, когда она заходит в полутёмное помещение ресторана впереди меня. Официантка ведёт нас к столику в угловой кабинке, и Кит проскальзывает на сиденье напротив меня.
— Мне не стоило возвращаться. — Футляр от её гитары ударяется о мою ногу, когда она убирает его под стол.
— Извини, — говорит она, сморщившись. Внезапно ей становится неуютно в моей компании.
Это извинение за то, что она ударила меня, или за то, что ушла сегодня утром?
— Чем ты занималась сегодня? — спрашиваю я.
Она корчит рожицу и показывает на свою одежду.
— Играла на гитаре в метро.
— Удачно?
Кит пожимает плечами.
— Там холодно. У меня попа до сих пор мёрзнет, — признаётся она. Перед глазами у меня тут же возникает чёткая картина того, как я могу помочь ей отогреть её зад. Сегодня утром я уже видел идеальное полушарие её ягодицы.
— Что? — спрашивает она.
Должно быть, мои мысли отразились на моём лице.
— Ничего, — отвечаю я. Но на моих губах играет ухмылка.
— Что смешного? — Она склоняет голову набок, задавая вопрос.
Я качаю головой.
— Думаю о всяких непристойностях, — говорю ей правду. — Прости. Больше такого не повторится. Продолжай. — Я показываю ей руками, чтобы она рассказывала дальше.
— Ага, думал о моей заднице. — В этот раз она и сама ухмыляется.
Мои щёки краснеют. Она чертовски милая.
К нашему столику подходит официантка и кладёт меню перед каждым из нас.
— Пожалуйста. Не хотите ознакомиться с нашими фирменными блюдами? — Она подмигивает мне, стараясь встретиться со мной взглядом. Я решаю, что не буду смотреть на неё.
Кит кивает в ответ на её вопрос. Официантка быстро произносит несколько названий и их цены, и я вижу, как Кит протягивает руку к своему карману и считает деньги под столом. Чёрта с два я позволю ей оплатить наш ужин.
— Какие напитки вам принести?
Кит вопросительно поднимает бровь, глядя на меня, и я показываю сначала на неё, потом на себя, чтобы она заказала мне то же самое, что и себе.
— Рутбир? — спрашивает она.
Я киваю. Официантка уходит, оставляя нас с меню. Я открываю своё, а Кит нет.
— Ты знаешь, что хочешь? — спрашиваю я.
— А что ты берёшь? — Она улыбается мне.
Я открываю её меню перед ней и показываю на слово вверху страницы.
— Что ты видишь, когда смотришь на это?
Она морщит нос.
— Вижу кое-кого, кто думает, что может научить меня читать. — Кит закрывает меню. — Поверь мне, кое-кто получше тебя тоже пытался.
— Кто, например? — спрашиваю я.
Она отпивает своего рутбира через соломинку, её губы сжаты вокруг неё.
— Лучше спросить, кто не пытался. Меня со всех сторон обследовали и осматривали, обучали по специальным методикам, водили к терапевтам, которые думали, что могут разблокировать мой разум. Но никто не смог.
Она не выглядит опечаленной этим.
— Я знаю слова, — продолжает она. Она на самом деле хочет мне всё это разъяснить, ну а я действительно хочу это услышать. — Я могу произносить слова по буквам. И я знаю их значение. Единственная трудность для меня — это то, как они напечатаны на бумаге. — Она пожимает плечами. — Не жду, что ты поймёшь.
Сейчас она смотрит куда угодно, только не на меня, и я жалею, что надавил на неё.
— То есть, ты знаешь слова и можешь произносить их по буквам в своей голове? — Я озадачен.
— Чудно, да? — смеётся она, но на лице нет улыбки. — Дислексия — не самое приятное в жизни.
Появляется официантка с корзинкой хлеба и ставит её на середину стола. Кит берёт кусок, а я задаюсь вопросом, ела ли она сегодня.
— Выбрали, что будете заказывать? — спрашивает официантка. Я указываю на курицу-пармиджана. Она кивает и странно на меня смотрит. Поняла, что что-то не так. Но, в то же время, я по-прежнему вызываю её интерес.
— А вы что порекомендуете? — спрашивает её Кит. Она проделывает то же самое, что и вчера за ужином. Наверное, только так ей и удаётся справляться.
— Курица-пармиджана отменное блюдо, — отвечает официантка, улыбаясь мне. На Кит это не производит впечатления. — Но моё любимое — это Альфредо.
Я поднимаю брови, побуждая её что-то выбрать. Она смеётся.
— Ладно, но только если мне не понравится, я заберу твою курицу, — предупреждает Кит. Я киваю. — Я возьму Альфредо, — говорит она официантке.
Кит подносит хлеб ко рту и откусывает кусочек. На её губе остаётся крошка, и мне хочется протянуть руку, поймать её и поднести к своим губам. Но я не осмеливаюсь. Сейчас она ужинает со мной. Но если я надавлю на неё, она сбежит.
— Ты сегодня ела? — вырывается у меня.
Её лицо вспыхивает, но она кивает. Врёт. Уверен в этом.
Я подвигаю хлебную корзину ближе к ней:
— Ешь.
Она берёт ещё кусок.
Какое-то время Кит молча жуёт, но потом смотрит на меня. Выражение её лица смягчается, когда она говорит мне:
— То, что ты сделал для той женщины, в тату-салоне… — Я киваю, когда она останавливается. — Это было потрясающе и прекрасно. Как ты научился этому?
Я пожимаю плечами. Не помню, учился ли вообще. Я просто понял, что могу это нарисовать. А если я могу что-то нарисовать, то могу из рисунка набить тату.
— Думаю, она была довольна.
— Ты смеёшься? — Кит хлопает по столу. — Она была в экстазе. И они правда получились красивыми. Словно произведение искусства. Могу я посмотреть на твои татуировки? — нерешительно спрашивает она.
На мне пальто, и я движением плеч скидываю его, чтобы показать ей. Мне хочется, чтобы она увидела моё творчество. Я сам нарисовал почти все мои тату, а братья набили их. Пальто снято, и я кладу руки на стол ладонями вниз. Она наклоняется, чтобы рассмотреть поближе. Татуировки на обеих руках тянутся от самой шеи до запястий.
Она легонько касается татуировки в виде губ, набитой на предплечье. Все волоски на моей руке становятся дыбом, но я притворяюсь, будто не замечаю этого.
— Почему ты её сделал? — спрашивает Кит.
Я улыбаюсь.
— Она связана вот с этой. — И я показываю на другую свою руку. — Эту фразу часто говорила моя мама.
Она морщит лоб, глядя на крест на другой руке.
— «Твои б слова да богу в уши», — объясняю я. — Только в моём случае между моими губами и божьими ушами слишком большое расстояние. Поэтому они на разных руках.