Мой взгляд перемещается на альбом для рисования, прислонённый к лампе на тумбочке Логана. Я подползаю поближе, но тут же крепко зажмуриваюсь, когда вижу, что он нарисовал голую женщину. Это карандашный рисунок, и он заштриховал все части её обнажённого тела. Но моё внимание моментально приковывает единственная во всём рисунке цветная полоска. Она идёт вдоль левой стороны по её волосам. И она синяя.
Вот дерьмо! Это же я.
Я сажусь на край кровати и беру альбом. Это я. Определённо, я. Мои руки висят по сторонам, а кулаки крепко сжаты. На лице — вызов. Никогда ещё мне не приходилось видеть, чтобы художник смог поймать такое выражение. Но Логан смог. Рядом с моим пальцем ноги лежит полотенце, а нога вытянута так, словно я только что откинула его.
Вокруг груди он нарисовал тени, мои соски топорщатся, торчат так, будто их только что сильно целовали. Внутри у меня всё сжимается, и мне приходится заставить себя сделать вдох. Между бёдер — маленький треугольник волос. Я закрываю глаза. Рисунок почти как живой. И это я. Он нарисовал меня. По памяти. Внизу листа нацарапано несколько слов. Они все из прописных букв, которые написаны на расстоянии друг от друга.
Я С М О Т Р Е Л
Да, это уж точно. Сомнений нет. Он видел меня голой. И он запомнил каждую впадину, каждый изгиб, каждую прядь волос. Или их отсутствие. Ой. Я закрываю альбом, чтобы больше никто не смог это увидеть. У меня такое ощущение, будто меня обнажили, словно ему каким-то образом удалось снять с меня слой и заставить меня посмотреть на это так же близко, как он сам.
Поверить не могу, что обвиняла его в том, что он не хотел глядеть на меня. Конечно же, Логан всё видел. И его взгляд проник туда, куда ещё никто не смотрел. Я глубоко вдыхаю и некоторое время просто сижу с закрытыми глазами.
Натягиваю джинсы под футболку Логана и надеваю лифчик. Мне нравятся его братья, но я не могу быть уверена на сто процентов, кто есть в доме. И мне не хочется выйти попить кофе и увидеть, что все прилично одеты, и только я — нет. Бегать по дому среди ночи — это одно, а сейчас уже совсем другое.
Я выхожу из комнаты и осматриваюсь. В квартире пусто. И я даже немного рада тому, что Логана нет, потому что моё лицо до сих пор пылает от того, насколько внимательно он разглядел моё тело. Если бы он сейчас был дома, я бы превратилась в лужицу на полу.
Не думаю, что я когда-либо видела квартиру, которая была бы настолько заполнена тестостероном и мужскими телами. И тут, как всегда, бардак. Я наливаю себе чашку кофе и загружаю посудомоечную машину, потом протираю все рабочие поверхности. Ничего не могу с собой поделать. Возможно, они сами не хотят, чтобы я это делала. Но я всё равно убираю. Моя жизнь — это такой хаос, и больше всего на свете я хочу привести её в порядок. Но поскольку я не могу это сделать, то вместо этого приведу в порядок их квартиру. Я снимаю резинку с пачки писем и закручиваю волосы, чтобы они не падали на глаза. Если уж я собралась убираться, то сделаю это по всем правилам.
Загружаю стирку и складываю всё, что было в сушке. Только не могу понять, какая рубашка кому принадлежит, потому что они все весьма крупные мальчики. Поэтому я просто делаю из них аккуратную стопку и кладу её на кухонный стол. День проходит, стопка растёт, в квартире по-прежнему пусто и тихо, но она целиком и полностью чистая. Я не стала убирать в их спальнях, потому что это было бы вмешательством в их частную жизнь, и тут же думаю, не относится ли это и к моей уборке вообще. Я кусаю ногти и осматриваюсь. Ведь они не рассердятся?
Я иду в ванную и заглядываю под раковину. В прошлый раз там были чистящие средства, которыми можно воспользоваться. Чтобы добраться до них, поднимаю ведёрко с детскими игрушками и тут же останавливаюсь. Перебираю их. Тут и крошечные лодочки, и мелки для ванны, и резиновая уточка. Я сжимаю её, она становится плоской, из неё со свистом выходит воздух. Зачем им детские игрушки?
Любопытство убивает меня. У них есть маленькая сестрёнка? Нет, вряд ли. В тот день, когда мы познакомились, Логан сказал, что живёт с четырьмя братьями. Про сестру он ничего не говорил. Я ставлю ведёрко обратно под раковину и продолжаю убираться.
Срабатывает таймер на сушке, и я складываю последнюю кучку постиранного белья, сдувая с глаз прядь волос. Смотрю в окно и вижу, что день подходит к концу. Вот и поиграла в метро. А пятницы обычно самые удачные — люди получают свои зарплаты и становятся щедрыми. Я потратила целый день на уборку квартиры Логана, но довольна этим. Уперев руки в бока, осматриваю комнату. Я хорошенько потрудилась — мыла, пылесосила, вытирала пыль, убирала вещи по местам. Почти все, потому что догадалась, куда их можно убрать. Остальные сложила на кухонный стол вместе с чистым бельём.
Я открываю кухонный ящик и тут же отступаю назад, когда вижу, что он доверху забит презервативами. Одни презервативы, и больше ничего. Всевозможных форм, размеров и цветов. И вкусов, судя по тому, что мне на глаза попадается банановый. У меня горит лицо. За каким чёртом им нужен целый ящик презервативов? Я с грохотом задвигаю его и ухожу. Это не моё дело.
Я хочу оттащить ведро для мытья пола к кухонной раковине, чтобы вылить воду. Поднимаю его, и, когда иду через кухню, дверь в квартиру открывается — это Логан. Только он не один. На его плечах сидит блондинка с двумя изогнутыми хвостиками. Логан наклоняется, чтобы пройти в дверной проём, и она хихикает, когда он дёргает её за ноги, притворяясь, что хочет сбросить её с плеч.
Он останавливается перед закрытой дверью и замирает, когда видит меня. Он, должно быть, не ожидал, что я всё ещё здесь. А я уж точно не ожидала, что у него есть ребёнок. Он делает несколько шагов в мою сторону, одной рукой крепко прижимая ногу девочки к основанию своей шеи. Вторую руку он протягивает ко мне. Но я так ошарашена её появлением, что ведро с мыльной водой выскальзывает из моих рук.
— Стой! — предостерегаю я, мне не хочется, чтобы он поскользнулся с дочерью на плечах.
Глава 13
Логан
Я так чертовски рад видеть Кит, что мне хочется подбежать к ней, поднять в воздух и закружить. Интересно, будет ли она хихикать, как только что хихикала Хайли, когда я притворялся, что хочу её скинуть. Маловероятно. Я ведь даже не был уверен, что она всё ещё будет здесь, и действительно очень переживал, что Кит исчезнет, потому что она не пришла ко мне в тату-салон.
К носкам моих ботинок приливает вода, и Кит поспешно поправляет ведро. Её плечи опускаются, когда она оглядывает беспорядок. Но её подавленность длится секунды. Она берёт себя в руки, кидается к столу, на котором лежат кучки постиранного белья, хватает несколько полотенец и бросает их в лужу.
Она что-то говорит, но я не могу прочитать по губам. Я направляюсь к ней, но она меня останавливает, подняв руки вверх. Её взгляд метается от Хайли к моему лицу, и она выглядит не очень-то счастливой. Я сажаю Хайли на кухонную столешницу, сую ей в руку печенюшку, а она устраивается поудобнее и наблюдает за нами, её рот набит шоколадной крошкой. Хайли три года, и она классная девчушка.
Я передвигаю полотенца ботинками, а Кит опускается на колени, чтобы вытереть всю воду. Она неистово трёт пол, пока, наконец, всё не убрано. Потом она бросает полотенца в ведро и относит их в стирку. Вернувшись в кухню, она смотрит на Хайли, которая по-прежнему сидит на столешнице, радостно чавкая своим печеньем. Пол наверняка надерёт мне задницу, когда узнает, что я дал ей шоколад, но мне же нужно было как-то её отвлечь.
Кит раздражённо сдувает прядь волос с глаз и смотрит на меня.
— Ты дома, — говорит она. Её руки упёрты в бока, на ней нет косметики, волосы превратились в полный хаос, на лбу — полоса грязи. Но она никогда ещё не выглядела настолько прекрасно.
Я киваю. Коленки на джинсах Кит мокрые, как и вся её рубашка.