— Не загинай! Не мучься в домыслах! — опять сыронизировал Виктор.
— А я говорю «мучиться», потому что как ни закрючивайся в том туалете, а все равно, что за ширмочкой, в белый день…
Я рассмеялся.
— …Ты не гыкай, я тебе на полном серьезе говорю!.. Мы рады, например, снегу, песни про него поем, как дети… Головой в сугроб — кувырк! А снег-то чистый, святой даже!..
— Это тебя со «Столичной» поволокло на такую пышную прозу! — не унимался я.
— Да, святой!.. А там ночью упадет снег, а утром тот же дворник глаза вытаращит: «По какому праву? Кто велел?» И давай его, безгрешного, топтать и мести!.. В город выйдешь — там машины специальные ползают по улицам, шаркают своими железными вениками, как ножом по сердцу, и гребут, гребут, гребут!.. И уже не снег, а грязное месиво собрано в кучи и… отступило «стихийное бедствие»… А мне плакать хочется!.. А ты говоришь — «огорожанился»…
— Так чего ж ты не удерешь оттуда? Город, я думаю, не оскуднеет от этого!
— Так-то оно так… Да ведь трудное и скверное это дело — бегать: сначала туда, а потом, значит, оттуда… Так и жизнь пролетит, в бегах-то… И потом, Симка моя близнят родила, квартира у нас хорошая на втором этаже, опять же, Симка коренная горожанка и для нее Лебяжье — всего-навсего дача… Да и работа у меня ответственная: мастером я на мехзаводе!
— Пьянствуешь, поди, с получек-то чужих?
— А, пустое! — отмахнулся Сергей. — Люблю я эту работу, да и вообще надо сказать, что горожане не только отдыхать, но и работать умеют — ого! Как говорится, рабочий класс со всеми своими традициями, а я его частица!
— Та-а-ак! — подытожил Виктор. — Начал ты за упокой, а кончил за здравие… Значит, у вас в городе и отдыхать, и работать умеют, а в Лебяжьем живут лодыри и дураки, вроде… нас с Эдькой?
Сергей похрумкал огурцом, улыбнулся:
— Не психуй, ты меня, наверно, не понял… Вот ты нашел свое место в родной деревне и в город тебя, вижу, калачом не заманишь… Я же нашел свое место в городе и с гораздо большим трудом! Ты обеспечен, и я обеспечен, в житейском смысле, не худо-бедно. Но дело в том, что меня тянет к земле, тянет в родное село так, что похуже там… ностальгии какой-нибудь! А ведь мог бы и я не рыпаться, а наглухо осесть тут, чтобы не двоиться душой: я там, а, скажем, мотоцикл здесь. И еще кое-что вроде прозапаса… А на кой черт мне это двоедушие?!
— Ну и оседал бы в свое время! Кто ж тебе мешал-то? — удивился я.
— Вот именно — в свое время! — ухватился он. — В том-то вся и беда, что и я, и все наши одногодки-отходнички не заметили этого «своего времени»! А почему?.. Сразу, пожалуй, и не ответишь…
— Можно и по порядку, — сказал Виктор.
— А по порядку так вышло… Перед самой армией кончил я техникум механизации. К чему себя готовил — серьезно не задумывался в свои девятнадцать. Знал, что впереди служба, а потом, мол, видно будет… Главное — специальность заполучить, а для этого у меня, да и не у меня одного, были все возможности… Отцам и матерям нашим не пришлось учиться, да и пожить во благе тоже не пришлось… И вот все, что им не довелось — все нам с лихвой было предоставлено: мы, мол, может, для того и бедовали, чтобы детишкам нашим сладко жилось!.. Потом армия… Отслужил. Домой вернулся. Но поверишь, как на побывку! Тогда мне весь мир моим кровным казался, доступным и легким. Два месяца гулял, куражился… Гостевал, в общем… А думаешь, в колхозе дел не было? Невпроворот!.. Только иди и работай! Это-то и было «свое время», когда нужно накрепко оседать в селе, а я себя городом тешил: там и посветлее, и покультурней, и рабочий день в семь часов, и… манная с неба сыпется… Родители тоже подпевали: мы, мол, всю жизнь в колхозе да в навозе, — пусть же хоть дитятко свет увидит, он же у нас дипломированный, современный… Навострил я, значит, лыжи в город, а меня Басов позвал: помоги колхозу!.. Я вроде бы аж усовестился, но цену себе ни на грамм не убавил: диплом на стол и прошусь бригадиром тракторной… А он меня в помощники механика определил, а там, мол, посмотрим… Пошел я со страшной неохотой, и неладно у нас вышло… Басову давай план и проценты, а меня зло берет, словно я не хозяин на борозде-то, а батрак… На трактор-то я сам сел, хоть помощник механика мог бы и покомандовать лишь… Но людей-то не хватает!.. Ладно!.. В посевную все допахали, досеяли, остался лишь Сухой Лог, там гектаров десять всего… А вам, верно, известно, что этот самый Лог у нас никогда не запахивали, пустовал он и просыхал лишь к июню, а какой дурак его назвал Сухим — не ведаю… Ну, Басов поехал туда, поворожил что-то над землицей, он же ох как землю любит и знает!.. И приказал: «Запахать!» Я не согласный!.. Толкую, мол, технику угробим, кобелю под хвост восемьдесят лошадиных сил-то!.. В общем, не стал я тогда пахать, ушел с работы. Через недельку собрался и в город отчалил. Басов не держал. Парторг было попробовал… Вот такие пироги, так-то я драпанул отсюда…