Они согласились, хоть Коська для солидности сказал:
— Если б не полюбили мы тебя за… Ну сам знаешь! Нашли б другое место для выпивона… А насчет старшины — не пужай! Небось в карьере все поровну рядовыми вкалывали!.. А почему ты пить не хочешь? Чо мы — малолетки?
— Язва у меня! — Я похлопал себя ладонью по животу. — Зреет как арбуз, собака!
— Аа-а-а… Тебе б в начальство идти надо, а не в карьер!
Димка потупился и заявил, что пить не будет тоже.
— И у тебя язва? — съехидничал Миша-Кузьмич. — Или в старшины метишь?
— Не-е… — покраснел Димка, — я деньги матери отдал до копеечки! Трое нас, а она…
— Ха! — возмутился Коська. — Нашел причину! На всех тут хватит!
И не успели ребята разделить свои нормы по стаканам, как на пороге обозначился Прохор Работкин:
— А я глядю, елки в зелени, никак наша канпания сбираицца!.. Ну и… О, да у вас тута! Я так и скумекал!
Он по-хозяйски уселся за стол очень довольный собою.
Ребята смущенные молчали.
— Так, говоришь, скумекал? — переспросил я.
— А чо? — насторожился Прохор.
— Да ничего! Тебе что — деньги не выдавали?
— Дак… елки в зелени, их Мавра вчерась получила и прибрала к рукам… Но у меня в загашнике рупь! — Он подмигнул ребятами, расстегнув брюки, нырнул рукой в свой «загашник», долго возился там и горестно сообщил: — Вчерась был…
Ребята засмеялись:
— Ладно уж!
После опорожненных стаканов они загалдели разом, и каждый о своем. Прохор пил, отчаянно фыркал и морщился до тех пор, пока водка не развязала ему язык:
— Слыхал я, Петрович, што тебя бригадиром к нам, а?.. Оно, конешно! Я сразу порешил: мужик ты што ни на есть письменный, опять жа не дурак, сноровка у тя басовская и…
— Не виляй, Прохор Семеныч! — оборвал я его. — При Артамонове ты бы зимой в потолок плевался, а при мне камень бить будешь! Я-то уж заставлю, будь уверен!
— Зи-имою?!
— Именно!
Прохор вдруг скис:
— Може, и так… Токмо… Родня ты мне али нет?
— Тебе видней.
— Ага-а-а…
Я убрал бутылки со стола, спрятал их в поставе и объяснил:
— Слово даю, мальчики! Никто не коснется этого «добра» до тех пор, пока будут вам проводы в армию. Я все принесу вам и сам куплю для вас столько же! Договорились?
Они разошлись. Уходя, Димка сообщил:
— Сегодня в клубе кинокомедия заграничная… Индийская! Говорят — сила! Там один…
— Я приду, спасибо!
Прохор все еще сидел. Он размышлял:
— Стало быть, елки в зелени, родню, суседа — зимой — в кальер?! Да-а-а… Дожились…
— Так ведь я ж не бригадиром буду! — соврал я.
Прохор, начавший было допивать остаток водки в стакане, поперхнулся и вытаращил глаза:
— Вона! А… кем жа?
— Басовым.
— И-и-им?!
— Ага. Пожалуй, я тебя не пошлю в карьер, если ты, Прохор Семенович Работкин и никто иной, будешь… вешать звонок коту на шею!
Прохор крякнул:
— Дак ежели… А може, ты брешешь?
— Вот тебе раз! Зря я, что ли, книги-то читал по ночам?
— Я так и думал… А всчет звонка, дак… А Мавра?
— Слушай, Семеныч… А может, его не коту вешать надо, а такому, как ты, чтобы вашего брата за версту слышно было?
— Тэ-э-эк! Вон, значицца, как ты со мноя за мои ласковыя разговоры?! Век не забуду! А… Басову, значицца, ничо?
— А за что?
— А как жа! Евген Лексеича в каки-то пруды сжил, а сам Лёнку евонную взял…
— Что-о-о?!
— Чо глаза-то вылупил?! На энтой неделе ишшо!.. Опять жа, Егорку-пожарника прям с каланчи на пятнадцать суток сволок… И все рычить, рычить, елки в зелени! Что ж, ему за это и ошейника не положено?
Но мне уже не хотелось разговаривать с Прохором… «Басов «взял» Ленку… А как же Светлана? Почему она мне ни вчера, ни позавчера словом не обмолвилась? Ведь она…»
— Што толку, — бубнил Прохор, — што Лёнка-т на хвирму пошла покамест?.. Как жа! Заставишь ие в навозе копацца!..
«Вот почему она так вдруг замкнулась… Три дня назад мне сказал Томышев, что Басов просится агрономом в Лебяжьем, что, видимо, райком его просьбу удовлетворит… Я-то думал, что Светлана за отца переживает, что…»
— …И была таковской!.. Знаем мы ихнюю породу, елки в зелени!
— Слушай… Там видно будет, куда тебя назначить, но про наш нынешний разговор чтоб ни полслова, а не то…
— Могила, Петрович! — вскочил Прохор. — Да я…
— До свиданья!
Он засеменил к двери, лопоча что-то.
Я не люблю зарубежных фильмов-комедий, да простит мне читатель этакую нескромность!.. Может, тем, кто снимает эти фильмы, и смешно. Может быть… Правда, один раз смеялся и я, но не на экран, а на соседа-зрителя. Он так заразительно гоготал, так подпрыгивал и дрыгал ногами в тех местах фильма, где по сути нужно было плакать, что на него покатывался со смеху весь зал. Я тоже не рыжий! Однако ж спросил: «Ну чего ты хохочешь? Человек же с пятого этажа прыгать собирается!..» Он отвечал сквозь смех: «Я эту кино видал… Сейчас… его… за штаны удержат… и никуда он не упадет!» — «Так что ж тут смешного?» — «А чего… она лезет?!»… Я оглянулся и увидел: за его спиной сидела этакая кнопка, подстриженная под мальчика, и, протянув руки в решетку спинки кресла, пальчиками пересчитывала ему ребра. И хотел было я ее оговорить, но в это время сосед так зашелся в смехе, что я начал вторить ему, а смех — цепная реакция… Может, я и ошибаюсь. Может, надо понимать «юмор»…