И если бы это было всё. Угу. Как же. Возле входа собралась целая толпа. Мужики были суровые. Не какие-то хлюпики. Сплошные бугры мышц, все в шрамах, на лицах ухмылки. Люди явно привыкшие валить всех без разбора. Даже Чизман выглядел на их фоне слабаком. В руках эти личности вертели что-то смертоносное. Каждый своё. У этого кинжал. У того дубинка. Блек-джек. Короткая и тяжелая. Кто-то даже двуручный меч притащил.
Тут Валера кое-что понял. Единственное, что сдерживало этих ублюдков – любопытство. Хотелось им посмотреть на наглецов, что заглянули к ним в гости. Поэтому и глазели, будто бы в зоопарке. И собрались все, кто был в доме. Почти. Главаря только не было. А может, и он тоже стоит среди них.
Тут просто яблоку некуда упасть было. Лишь площадка перед лестницей была пуста. Дабы гости вышли на всеобщее обозрение. Они и вышли. Наступила тишина. Слышно было только редкие смешки, да шорохи. Вот как в театре – перед представлением. Когда вот-вот занавес откроют.
– Господа, – гордо начал Чизман, оглядевшись вокруг, – с прискорбием сообщаю вам, что вы обвиняетесь в ереси слов, ереси мыслей и, что самое важное, ереси поступков. Покайтесь, отриньте мирское. И обретите прощение в вечных молитвах, – он картинно развел руки. Вокруг все замолчали. Обдумывали сказанное.
– А если мы не хотим?! – нагло выкрикнул кто-то. Это был не вопрос, а явная насмешка. Остальные громилы тоже переглянулись с издевательскими ухмылками.
– Что ж, – программист сложил ладони на груди, будто бы в молитве, – тогда настигнет вас кара божья, – а затем что-то выхватил из рукава. Цокнула чека. Прямо к лестнице полетел белый цилиндр. Шипя и осыпая искрами дорогой ковёр.
– Вспышка! – крикнул Чизман. Валера зажмурился, уши руками закрыл. Бахнуло. Даже через сжатые веки слегка ослепило. В заткнутых ватой ушах повис мерзкий визг. Парень открыл глаза.
Пистолет в руках его спутника начал палить по балкончику. Падали, как подкошенные, арбалетчики. А кто-то ещё до стрельбы уже валялся на полу, корчась в судорогах. Мгновенно программист разобрался со вторым этажом. Потом грациозно сменил магазин, сразу же оборачиваясь назад.
Впрочем, не зачем было. Вся шайка этих преступников валялась вокруг них на полу. Кто-то орал, как сумасшедший. Кое-кто вообще ударился в жуткий визг. Даже не скажешь, что это мужик вопил. Один здоровяк ползал на коленях и выл. Выл, словно побитый пес. Всё это было слышно, несмотря на оглушение. А уж что могли подумать в деревне, было даже страшно представить.
Выстрелы продолжали грохотать. Программист, словно пересчитывал бандитов. Грохнулся здоровяк, затих. Еще бы – такая дыра в башке. Еще одного, потирающего глаза, Чизман шлепнул, мимоходом, шагая к лестнице. Валера дернулся за ним. Но его спутник развернулся и помахал рукой. Парень не сразу понял этот жест, но потом до него дошло. Он вытащил из кармана свой пистолет.
– Аааа, – вдруг вцепился в его ногу лысый мужик со шрамом. Пальцы с силой сжали колено. Продолжая выть, этот захлопал по штанине в каком-то диком ужасе. Чизман вырвал оружие из рук парня и спустил курок.
Один выстрел. Дернулись мышцы здоровяка в предсмертной агонии, и он развалился по полу. Валера вытянул ногу из мертвой хватки.
Программист кивнул парню, мол, пошли уже. И направился к лестнице. Кто-то уже отходил от ослепительной вспышки. Видимо, психика у таких была более крепкой или мозгов меньше. Внутри проснулся простой тупой инстинкт убивать.
Вот один поднялся на ноги и кинулся на них с топором. Бум! Упал. Еще бы. Ведь программист теперь вообще стрелял с двух рук. Но не так, как всякие герои в фильмах – выставив вперед две руки и бездумно пуляя в одну точку. Нет, Чизман раздавал направо и налево. Стволы в разные стороны, лишь головой вертел. Только и разлетался грохот по комнатам особняка.
Стоило хоть кому-то поднять голову, как он тут же падал ниц. Дорогой бархатный ковер весь забрызгало кровью. Оказалось, даже на красном её вполне видно. Тёмные пятна растекались на их пути.
Возле лестницы какой-то мужик с бельмом на глазу вжался в перила и поднял руки.
– Нет, прошу! – взвыл он, – я завяжу! Завяжу! Буду молиться, молиться целую вечность!