Шарики слегка отодвигались — до некоего предела, затем невидимая натянутая сеть упруго возвращала их в прежнее положение, стоило убрать руку. Он просунул меж шариками палец — палец невозбранно прошел на ту сторону. Махнул топором.
Парочку шариков ему удалось разрубить — но кусочки висели на прежнем месте, преграда не понесла ни малейшего урона. Сварог зажег огонь на кончике пальца и ткнул им в ближайший шарик — никакого эффекта, не загорается, не плавится, даже не накаляется… Тупик. Все молчали.
— Возвращаемся? — предложил Ле-верлин неуверенно.
— А куда потом? — безнадежно спросил Сварог.
Подошел к ближайшему проему, заглянул внутрь. Ход косо уходил вглубь; где он кончался, и кончался ли вообще, Сварог не мог рассмотреть и с помощью «кошачьего глаза». Жестом призвал к полной тишине, оторвал с пояса чеканную серебряную бляшку, прочитал заклинание, усиливавшее слышимые окрест звуки, размахнулся что было мочи и запустил бляшку в проем, просунув следом голову. Прошло несколько секунд, а она все катилась, подпрыгивая и позвякивая, потом провалилась куда-то, упала с небольшой высоты, звякнула, долго еще катилась, крутясь и подпрыгивая — и наступила тишина. Похоже на вентиляционные каналы — и пол там, внизу, тоже каменный… Рискнуть? Если там тупик, в крайнем случае с помощью топора нетрудно будет вырубить ступеньки, вылезти назад, калек и увечных в его отряде нет…
Он медлил, не зная, на что решиться. А с решением не следовало тянуть. Армию, не важно, громадная она или крохотная, сплачивает осязаемый враг или конкретная цель. А блуждания наугад по неизвестным подземельям даже хуже военной неудачи. Но еще хуже — оставаться на месте…
И тут же, словно кто-то, имевший склонность к издевке, прочитал его мысли и выловил из них сожаление по отсутствующему врагу, со стороны покинутого ими зала послышались легкие шаги, настолько тихие, что Сварог их нипочем не услышал бы, но заклинание еще действовало. Остальные не слышали — только Мара неуверенно встрепенулась да Паколет, внук во многих отношениях примечательной бабки, повернулся в ту сторону и достал из-за голенища нож.
Вскоре ее увидели все — рыже-белая пятнистая кошка ростом с теленка, напряженно вытянувшись в струнку, медленно поднялась по ступенькам и остановилась в отдалении, нехорошо прижав уши, поводя злыми желтыми глазами. И стала приближаться упругими шажками. Хвоста у нее не оказалось, но это не помешало с ходу определить, что настроение у нее самое скверное и миром вряд ли разойтись.
За спиной у Сварога кто-то коротко ахнул.
— Тихо, — сказал он, не оборачиваясь. — Кошки не видели? Самая обычная кошка, только здоровая…
Говоря это, он уже поднимал пистолет.
Кошка прянула вбок так стремительно, неуловимо для глаза, что он сам едва не ахнул. Похоже, она прекрасно понимала, что сулит наведенное в лоб дуло, — и пуля звучно ударила в стену, посыпались крошки мозаики. Еще два выстрела столь же бесцельно попортили стены, кошка увернулась, перемещаясь к ним короткими, неожиданными зигзагами, таившими в себе нечто гипнотизирующее. Никак не удавалось угадать, где она окажется в очередной миг, пуля за пулей летели мимо. Совсем как хелльстадская аземана, чур меня…
Слева грохнул пистолет Шедариса — кошка увернулась, зло прошипела, оскалилась. Густая струя порохового дыма повисла в воздухе, и Сварог отскочил вбок, крикнул:
— Не стрелять! Сомкнуться! Кошка остановилась, зашипела, стала приседать. «Сейчас прыгнет, — понял Сварог. — И начнется». Он перехватил топорище обеими руками, у самого обуха: главное, удачно подставить лезвие…
Мимо него мотнулась маленькая фигурка — Мара бросилась вперед, выставив руки, словно ныряя в бассейн, перекувырнулась в воздухе, на миг исчезнув из поля зрения, вновь возникла, приземляясь на пол совсем в другой стороне, извернулась, с силой метнув в немыслимом пируэте что-то пронзительно прожужжавшее… Кошка повалилась на пол как подрубленная, стараясь освободить стянутые чем-то передние лапы, забилась, выгибаясь и рыча, но Мара уже вскочила, выбросила руку, сверкнуло что-то туманно-серебристое, бешено крутясь. Из горла кошки торчала половина глубоко ушедшей метательной звездочки.
Сварог метнулся вперед, обеими руками обрушил топор. Мара тут же рванула его назад за пояс — но кошачья лапа в агонии успела скребнуть по сапогу, прорвав голенище поперек.
— Не надо было лезть, — спокойно сказала Мара. — Ногу не задело? Вот и прекрасно. Подумаешь, вздорное животное. Сама справилась бы.
И резко обернулась к ступенькам. Тут же оба поняли, что не ослышались: бухающий шлепок повторился, и еще раз, и еще, с ритмичностью метронома, приближаясь неторопливо, звуча столь мощно, что пол едва заметно сотрясался под ногами. «Идет ее хозяин, — испуганно подумал Сварог. — Если хозяин под стать своей зверюшке…»