– Даже в обычных катакомбах, оставшихся после добычи камня, в туннелях, где проходят подземные стоки и водопровод, случаются странные и страшные вещи.
– Вы пришли меня отговаривать? — спросил Сварог.
– Я не вправе. Но братья просили передать: они ни за что не отвечают. Это может оказаться смертельно опасным.
– Да что вы говорите! — хмыкнула Мара. — А мы-то до сих пор занимались безобидной игрой в «четыре волчка»...
– Не перебивай старших, — хмуро сказал Сварог. — Простите, святой отец, но она права. В нашем положении не привередничают.
– Я все понимаю. Но опасаюсь за вас. Вчера к братьям пришел и попросил убежища стагарский колдун — насколько я понял, тот самый, что жил у Сенгала. Убежище ему по старинному обычаю предоставили, хотя и посадили под замок до тех пор, пока не найдут способа переправить его подальше. Так вот. Он невероятно напуган и, представьте, знает о ходе, берущем начало в церкви. Но бежать по нему категорически отказался, предпочтя запертую снаружи келью и ожидание...
– Я бы его сразу пристукнул, — сказал Сварог. — Подослали, быть может?
– Нет, — усмехнулся отец Калеб. — Братья не склонны к излишней доверчивости и жизнью умудрены. Наша церковь в свое время побывала и гонимой, что не прибавило ни беззаботности, ни легковерия. Есть клятвы, которые стагарцы не нарушают, и лгать после их произнесения не способны. Братья подвергли его должному испытанию. Скорее он производит впечатление человека, слишком поздно осознавшего, во что он впутался.
– Иногда и я сам на себя произвожу такое впечатление, — проворчал Сварог.
– Вечная беда стагарцев — они столь часто балансируют меж добром и злом, что иногда достаточно одного опрометчивого шага...
– Могу я с ним поговорить, перед тем как спущусь в подземелье?
– Отчего бы нет... С наступлением ночи...
– Послушайте, мне только что пришла в голову гениальная мысль, — сказал Сварог со скромностью Ньютона, секунду назад получившего по темечку историческим яблоком. — Почему необходимо дожидаться ночи, чтобы спускаться в подземелье? Там же темно и так, в любое время суток...
– Действительно... — механически кивнул отец Калеб, но тут же его лицо вновь приняло озабоченное выражение.
...Отбытие их с Бараглайского Холма прошло незамеченным широкими кругами богемы. Отец Калеб, вновь обрядившийся кучером, пригнал вместительный рыдван, в каких ездили горожане средней руки. Творческие люди весьма ревниво следят за успехами и жизнью тех своих коллег, кто хоть чуточку именит, но отъезд третьеразрядной балаганной труппы (равно как и ее прибытие несколько дней назад) никого не интересовал. Поскольку неоплаченных счетов за ними не числилось, лавочники и трактирщики не встрепенулись. Один квартальный стражник бдительно заявился окинуть рыдван зорким оком — но, получив двойной серебряный аурей, смягчился и пожелал счастливого пути (Сварог сообщил ему, что они намерены немного подработать на купеческой свадьбе). Да еще воздыхатель Мары спел на прощание что-то весьма душещипательное, но за уличным гамом не шибко разборчивое: «любовь», «разлука», «кровь» и «мука»... В общем, сплошные «морковь» и «стряпуха».
Проводить отбывающих вышел и хозяин дома.
– Скажите, Гай, — вместо прощания обратился к нему Сварог. — Если бы вам пришлось писать графа Денкиса, какой бы вы выбрали фон?
– Я бы просто отказался от заказа, — равнодушно пожал плечами Гай. — Дело в том, что этот тип любит заказывать свои портреты, но никогда не платит по счетам. Обычно на его удочку попадаются начинающие.
Сварог улыбнулся, вспомнив давешний спор художников.
– Чему вы улыбаетесь? — неожиданно вспыхнул Гай Скалигер. — Как только вы подтвердите мой титул, я первым же делом вызову графа на дуэль!
– И ты, Брут... — вздохнул Сварог. Мэтр Анрах появился во дворе, когда Сварог уже собирался последним залезть в дряхлый экипаж. Подойдя, виновато развел руками, тихо сказал:
– Ничего не нашел, уж не посетуйте...
– Зато я, кажется, нашел, — сказал Сварог.
– Что ж, ни о чем не стану спрашивать, но... — Он помялся. — Не знаю, поможет ли это вам... Почти все авторы при упоминании о подземельях советуют беречься зеркал.
– Что они имеют в виду?
– У меня осталось впечатление, что они не знают этого сами. Просто повторяют пришедшее из глубины веков предупреждение. Вы учтите на всякий случай...
– Учту, — сказал Сварог. — Хотя некая гадалка мне сулила подмогу как раз таки от зеркал. Прощайте. Может, встретимся когда-нибудь...
Залез в рыдван, окинул взглядом свое воинство. Воинство держалось бодро и браво, на сей раз без всякого наигрыша — впереди замаячила надежда, а это перевешивало все связанные с оною возможные опасности. Капрал Шедарис держал на коленях последнее достижение пытливой конструкторской мысли — громадный четырехствольный пистолет, каковой извлек, едва оказавшись в повозке.
– Ты его спрячь пока, — сказал Сварог. — Уличных боев, право слово, не предвидится.
Капрал не без сожаления упрятал громоздкое чудо техники в мешок. Паколет поерзал на лавке:
– Наши ребята плели про катакомбы всякие страхи...
– Вот и проверим, — сказал Сварог, взглядом приказав ему заткнуться.
Покосился на Делию — она выглядела так, словно и радоваться хотела, и боялась обмануться.
– Ничего, ваше высочество, — сказал Сварог. — В следующий ваш проезд по улицам этого беспокойного города встречать вас будут совершенно иначе, клянусь...
Он и сам искренне верил в то, что говорил. Делия устало улыбнулась ему, а тетка Чари вздохнула:
– Великие небеса, как спокойно и беззаботно жилось в пиратах... Нет, понесло же меня на сушу...
– Зато на суше не утонешь, — сказал Сварог.
Рыдван качнулся и, поскрипывая, поехал вдоль улицы.
– Да уж, кому быть повешену... — Тетка Чари прикусила язык — в прямом, а не в переносном смысле.
– Бросьте, — сказал Сварог. — Я всегда успею возвести вас всех в дворянство. А дворян вешать не положено. С ними обходятся со всем возможным почетом, голову сносят церемониальным мечом и непременно на золоченой колоде. Это вам не грязная веревка, натертая прошлогодним дешевым мылом...
Шуточка была цинично-казарменная, но такие лучше всего и действуют в подобных переделках.
Прохожие на рыдван обращали мало внимания, а те кто норовил заглянуть внутрь, — естественно, из шпионского рвения, — никак не могли признать в всклокоченной рыжей, нагло ухмыляющейся девахе с бесстыдно задранной до колен юбкой искомую принцессу. Таковой вот простенький фокус-покус пришлось сотворить Сварогу. Один раз на перекрестке, когда они остановились пропустить парадный кортеж сановитого сенатора, им даже довелось стать свидетелями любопытного спора уличных зевак.
– А я вам на пальцах могу доказать, что похитили не алмаз. Алмаз — чепуха. Похитили часть архива Багряной Палаты и, представьте, ужас какой, среди прочих бумаг — черновики плана нападения на Снольдер.
– И наши генералы такие дураки, что всерьез планировали воевать со Снольдером? Не верю!
– Да нет, никто воевать не собирался. Умные люди говорят... Только я вас умоляю — ни-ни!
– Что вы! Я — скала! Кремень!
– Так вот, умные люди говорят, что это специально такая шумиха. Чтоб Снольдер поверил, будто план подлинный, когда его агентам подбросят такую бумагу...
– Что-то слишком хитро вы заворачиваете.
– Да это же проще простого. Договор о дружбе со Снольдером на вечные времена наш мудрый Конгер заключать собирается?
– Вроде да...
– А как вы считаете, будут ли снольдерцы придираться к огрехам и мелочам в договоре о вечной дружбе, если у них шилом в заднице будет веский аргумент поторопиться?
Кортеж миновал, и рыдван двинулся дальше, не дав Сварогу и его спутникам дослушать до конца очередную сочиненную сказочниками Тайного отделения байку.
Церковь святого Круахана, сложенная из темно-красного кирпича, вздымала к небу три колокольни с острыми шпилями и немного походила на крепость — малым количеством окон и толщиной стен. Последний раз ее отстраивали из развалин пятьсот лет назад, до Латеранского трактата[2], и это сказалось на настроении зодчих. Впрочем, и новые храмы, принадлежавшие Братству святого Роха, были построены так, чтобы отсидеться в них при осаде: загадочное братство, посвятившее себя борьбе с черной магией, не без оснований опасалось коварных сюрпризов.