Он вмешался в разговор:
— Я считаю, что надо еще раз по радио и по телевидению оповестить население. Лучше, если теперь выступит товарищ Мовлямбердыев.
Ему хотелось, чтобы стало известно: это дело не столько ашхабадской милиции, сколько чарджоуской, ее и вина, что преступники еще разгуливают на свободе.
Хаиткулы решительно воспротивился:
— Розыск ведется в Ашхабаде, ашхабадцы лучше знают свой город. Телезрители с большим вниманием, думаю, отнесутся к словам своего работника.
Подполковник, начальник милиции, поддержал Хаиткулы.
Ходже Назаровичу ничего не оставалось, как согласиться.
Хаиткулы вместе с приданным ему в помощь инспектором, выполнявшим одновременно функции шофера, поехал в Кеши (окраина Ашхабада). Там, в штабе милиции, должен был ждать участковый.
Его застали с тряпкой в руках: участковый протирал мотоцикл.
— Здравствуйте, товарищ старший лейтенант! Вы уже знаете, зачем мы приехали к вам?
— Здравствуйте, товарищ майор! Знаю. Я вчера уже обошел свой участок. Все спокойно, как всегда.
— Ничего, обойдем еще раз. Вчера гостей кто-нибудь принимал у себя?
— Гости есть у некоторых, и ближние и дальние. Две семьи проводили родню из аула, одни вчера, другие позавчера… С них начнем, товарищ майор, хотя, по-моему, с ними все ясно, или с других?
— Участок ваш, вам и виднее. Имейте только в виду, что уехавшие могут вернуться, надо проверить всех…
— Вообще-то, товарищ майор, есть тут одна одинокая, с подругой живет… К ней часто приходят то одни, то другие. Соседи жалуются: шумно очень.
— Начнем с нее. Как зовут?
— Сахрагуль… Я уже предупреждал ее, чтобы шла работать. Одно твердит: «Работать не буду — мне мать помогает, да и муженек кой-что оставил».
В машине они доехали до дома Сахрагуль. Хаиткулы приказал старшему лейтенанту приготовить оружие, сам переложил пистолет из кителя в плащ. Участковый постучал в дверцу, вырезанную в воротах. Собака залаяла, бросилась к калитке. Послышались шаги, потом женский голос у самой дверцы:
— Кто там?
Участковый выдавил из себя:
— Участковый.
Калитка открылась, Сахрагуль не без кокетства спросила:
— Что-то ты зачастил к нам. Понравилось? — Увидев за его спиной Хаиткулы, собрала распущенные волосы с груди, забросила их за спину, тон стал другим: — Что надо?!
— Сахрагуль, не держи нас на пороге. Ты одна?
Участковый прошел мимо нее во двор.
— Одна я, одна! — крикнула Сахрагуль.
Участковый, держа правую руку в кармане, остановился посреди двора, огляделся, потом прошел к веранде. Хаиткулы и шофер пошли за ним следом. Растерявшаяся Сахрагуль подбежала к ним:
— Одна я, не веришь? — Она вдруг рассмеялась: — Входите, входите, убедитесь сами! Не верят еще…
Она прошла вперед. Распахнула перед ними дверь, ведущую с веранды в комнату. Участковый и шофер осторожно вошли. Хаиткулы задержал хозяйку:
— Останьтесь, Сахрагуль…
Он не знал, о чем ее спросить, — все же совершенно незнакомая женщина. Рискнул спросить наугад:
— Где те двое, которые ночевали у вас? Не бойтесь. Вам ничего не будет. Нас интересуют только двое мужчин — один высокий, похожий на Фантомаса, другой низенький, старый, лет шестидесяти.
Брови у Сахрагуль поползли вверх, глаза округлились, и Хаиткулы понял, что его слова попали в цель. Не дал ей опомниться:
— Это очень опасные люди! Быстрее скажите, где они?!
Сахрагуль боялась вымолвить хотя бы слово, стояла, одергивала в смущении складки роскошного японского халата.
— Ну, так где они?
Лицо Сахрагуль помертвело, выдавила чуть слышно:
— Вы опоздали, они еще вчера уехали.
— Когда?! Куда?
— Утром, в семь часов… Не сказали куда… Мы вчера сами хотели прийти к вам.