— Туда же и ты можешь валить! — рычу на него, обернувшись. Отступаю в сторону и вдруг чувствую резкую боль внизу живота. Будто что-то щелкает, а потом по ногам начинает течь что-то мокрое. Опустив глаза, вижу, как на полу под ногами расползается лужа. Воды. Богатов замирает. Смотрит испуганно на меня.
— Кажется, я рожаю…
Глава 42
Я смотрела на маленькое чудо и не могла нарадоваться. Сыночек мой, комочек счастья. Малыш тихонечко посапывал в переносной люльке, пока я ждала очереди на выписку.
— Мамочка, подойдите сюда, — позвала медсестра, в то время как вторая, взяв сыночка, уложила его на пеленальный стол. Подписав необходимые документы, подняла глаза. Медсестра, распеленав сына, надевала на него бодик. Удивилась, увидев сверху белого цвета зимний конверт и переноску. Вещь была дорогой — выполненная из белого гипюра, обшитая кружевами. Выглядела словно ложе для ангелочка.
— Девушка, это не наше. Мой конверт был синим, — я подумала, что медсестра ошиблась, но, бросив на меня хитрый взгляд, она улыбнулась.
— Ваш муж принес сегодня.
Я промолчала в ответ, только губы поджала от недовольства. Богатов все еще раздражал меня, но после рождения сына мысли совсем другим заняты. Я вся сосредоточена на малыше и на установлении лактации. Пока что все было не так радужно, как хотелось бы.
Как только сын был одет, медсестра приоткрыла дверь.
— Папа, заходите, — произнесла сестричка, выглядывая в коридор. А я как стояла, так и осталась стоять, удивлённо глядя на то, как в комнату входит Богатов. В шикарном костюме, с огромным букетом роз. Вручив мне цветы, повернулся к медсестре. Девушка, с улыбкой на лице, вручила ему сына.
Осторожно взяв его в руки, он заглянул под уголок конверта, закрывающий лицо крошки.
И тут меня будто громом поразило. Смотрела на лицо Льва и вдохнуть не могла…. Я думала, боль — это роды. Думала, боль — быть брошенной им. Ни черта подобного. Именно в этот момент мне стало по-настоящему больно. То, с какими глазами он смотрел на своего сына, впервые держа его на руках… Богатов даже на меня так никогда не смотрел. Это была полная, всеобъемлющая любовь… Нет, это была не любовь, это было еще сильней — одержимость, жизненная необходимость. Этот малютка одним своим появлением на свет вдохнул в него новую жизнь…Сейчас он выглядел совершенно другим. Я еще никогда не видела таким Богатова. Преданный, верный до конца дней. Он будет любить его, он будет делать для него все возможное и невозможное. Уже здесь, в душной выписной комнате провинциального роддома, я поняла это. И мне стало так горько. Я знала, что не смогу простить его. Не смогу склеить обратно разбитое сердце. Между нами всегда будет пропасть. Между нами никогда не исчезнет арктический холод.
Сынбудет главным в его жизни, я знаю. Но я и Лев — нет, этого не будет никогда.
Он посадил меня в машину, аккуратно поставив на колени переноску с малышом. Сел за руль и молча тронулся в путь. Я не сводила глаз с сыночка. Думала о том, что с этого дня начинается другая жизнь. И она понесется галопом, только и успевай переворачивать станицы календаря. Мне было так удивительно… Перед родами столько страхов было и неуверенности, а сейчас я вижу и понимаю, что ради этого малыша все смогу. Все трудности преодолею.
Задумалась так, что не заметила, как Богатов свернул с дороги.
— Куда ты нас везешь? — спросила, растерянно глядя по сторонам.
— Домой.
— Но мой дом в другой стороне.
Он молчит. Спустя пару минут парует машину у высокого кирпичного забора. Выходит из авто и, открыв дверцу, помогает нам с малышом выбраться.
Осмотревшись по сторонам, понимаю, что мы на другом конце города. В элитном районе.
— Заходи, — улыбается, кивая в сторону высоких железных ворот. Окидываю взглядом двухэтажное строение во дворе.
— Лев, куда ты меня привёз? — перевожу на него напряженный взгляд, перехватывая в руках сына. Приблизившись, он пытается взять из моих рук малыша, но я не отдаю. Вздыхает устало.
— Ты же не вернешься сейчас со мной в Питер?
— Конечно, нет, — не понимаю, к чему он клонит.
— Вот и я так подумал. А ваш с мамой дом слишком холодный. Я купил это жилье, твоя мама уже неделю здесь. Пойдем, я покажу тебе все… — он разворачивается, направляясь к воротам, а меня захлестывает волной злости.
— Кто тебя просил покупать этот дом? Почему ты не поставил меня в известность? — Я в гневе. Получается, мама с ним заодно. Уже неделю живет здесь, а мне ни слова не сказала.
— Если ты думаешь, что я соглашусь на этот бред, ошибаешься! Я довольна своим домом. Здесь я жить не собираюсь. Увези меня обратно.
Разворачиваюсь к машине, но его грозный рык останавливает меня.
— Тата, прекрати! — он приближается ко мне, смотрит так, словно я ему уже поперек горла стою.
— Не нужно от меня ничего? Пусть так, — кивает, стиснув челюсть от недовольства. — Это не для тебя. Этот дом я запишу на сына. И я не позволю, чтобы мой ребенок жил в некомфортных условиях. Так что сбей свою спесь и проходи в дом. Застудишь малыша.
Развернувшись, уверенным шагом направляется к входу. А я смотрю ему вслед, понимая, что он не сдастся. Борьба будет тяжелой. Но в одном Богатов прав. Сейчас не время для истерик.
***
Три месяца спустя
— Какой он сладкий, — прошептала Данка, смотря на то, как Мироша грызет погремушку, удерживая ее маленькими пальчиками.
— Я думала, что никогда не смогу полюбить мужчину так сильно… Но его больше жизни люблю, — улыбаюсь, тянусь к нему рукой. Вкладываю в ладошку сына другую игрушку. Подруга не сводит с меня восторженных глаз.
— Порой устанешь так, что глаза открыть тяжело. Но одного взгляда на этого мальчика довольно, чтобы всю усталость как рукой сняло. Словно откуда-то из закромов силы достаешь…
— Он прелестный мальчик, копия отца, — улыбается подруга, откидываясь спиной о стену.
Мы сидим на кровати, в моей новой комнате. Сегодня три месяца сыночку, и мы решили устроить мини день рождения.
— Я так рада, что ты приехала, — потянувшись, обнимаю ее. Я счастлива видеть Данку. Подруга смогла вырваться из дома. Оставила нового мужа с дочкой. Уже поздним вечером Дана уедет обратно, так что каждую минуту я стараюсь быть с ней, несмотря на усталость от бессонной ночи.
Малыш снова мучился коликами из-за слабоволия матери. Съела вчера половину булочки, и все, ребенок всю ночь плакал.
Дверь открывается, и в комнату входит Лев. В рубашке и брюках, как всегда — выглядит на все сто. Приехал пару часов назад с совещания.
Бросив взгляд в сторону Мироши, лежащего в кроватке, ставит передо мной поднос с блюдом. Паровые котлетки и гречневая каша. Ох, уж эта диета кормящей матери…
— Я не голодна, — морщусь от одного вида пищи. Да и хочу поскорей остаться с Даной наедине.
— Нужно поесть, — отвечает безапелляционным тоном. — Ты всю ночь не спала. Одним чаем с молоком нельзя питаться…
— Я правда не хочу, — честно, так устала, что сил нет ни на что. Я понимаю, что он прав, но меня это так злит. Вечная его правота.
— Тата, пока не поешь, я не уйду, — пододвинув ко мне поднос, устраивается на стуле возле кровати. Вздохнув, понимаю, что деваться некуда. Начинаю кушать, а он вдруг дотрагивается до моих ног.
— Черт, ледяные, — бурчит недовольно мужчина. — Снова без носков гуляешь?
Ничего не отвечаю. Поднявшись, направляется к шкафу. Мы с Данкой переглядываемся. Я пожимаю плечами в ответ на ее вопросительный взгляд.
Богатов возвращается к кровати, приседает на край, надевая на мои ноги носки. Откусив кусочек котлеты, пережевываю ее медленно, наблюдая за тем, как его длинные пальцы поправляют на моих ступнях меховые изделия. Так странно он сморится здесь… весь такой офисный, деловой на фоне одомашненной меня. Вечно с полной грудью молока и в ночнушках. Покончив с едой, отдаю ему пустую тарелку.
— Кир звонил, они подъезжают. Отдохни, я с Мироном внизу побуду, — убрав в сторону поднос, идет к кроватке.