Он кивнул:
— По количеству полученной информации наша беседа не кажется достойной упоминания.
— Вы действительно должны Морни двенадцать тысяч?
Он опустил глаза, потом поднял и снова опустил. И сказал:
— Такую сумму Алекс не поверит в долг и куда более деловому человеку, чем я.
Я приблизился к нему вплотную и сказал:
— Вообще говоря, я и не сомневался, что вы беспокоитесь не о жене. Полагаю, вы прекрасно знаете, где она. И от вас она вовсе не убегала. Она убежала от вашей матери.
Он поднял глаза и, ничего не говоря, начал натягивать перчатку.
— Может быть, она найдет работу, — продолжил я. — И сможет содержать вас.
Он снова посмотрел в пол, потом чуть развернулся вправо, и его кулак в перчатке описал в воздухе короткую четкую дугу. Я немного отвернул подбородок в сторону, поймал руку Мердока за запястье и медленно отвел кулак к его груди. Мердок отступил на шаг и тяжело задышал. У него была тонкая кисть. Я спокойно обхватывал ее пальцами.
Мы стояли, глядя друг другу в глаза. Он скалился и дышал тяжело и прерывисто, как пьяный. Круглые алые пятнышки горели на его щеках. Он попытался вырвать кисть, но я так навалился на него, что ему пришлось отступить еще на шаг, чтобы не потерять равновесия. Лишь несколько дюймов разделяло наши лица.
— Как случилось, что старик не оставил вам денег? — усмехнулся я. — Или вы все спустили?
Он ответил сквозь зубы, все так же пытаясь выдернуть свою руку из моей:
— Если вы считаете, что это ваше собачье дело, и если вы имеете в виду Джаспера Мердока, то… он мне не отец. Он меня не любил и не оставил мне ни цента. Моего отца звали Горас Брайт; он обанкротился и выбросился из окна своего офиса.
— Вас легко доить, — сказал я. — Правда, вы даете очень жидкое молоко. Я сожалею о том, что сказал о вашей жене и о вас. Я просто хотел вас разозлить.
Я отпустил его руку и отступил назад. Он дышал все еще тяжело и часто. Взгляд у него был по-прежнему бешеный, но голосом он владел хорошо.
— Отлично. У вас это получилось. Если вы удовлетворены, то я пойду.
— Я вам сделал одолжение, — сказал я. — Человек при пушке не должен так легко выходить из себя. Ходите лучше без оружия.
— Это мое дело, — сказал он. — Сожалею, что замахнулся на вас. Вероятно, вы не особенно пострадали бы от моего удара.
— Ничего, все в порядке.
Он открыл дверь и вышел. Из коридора донесся приглушенный звук его шагов. Еще один чудак. Я задумчиво постукивал костяшкой указательного пальца по зубам в такт удаляющимся шагам. Потом вернулся к столу, взглянул в блокнот и поднял телефонную трубку.
4
После третьего звонка на другом конце провода раздался тонкий, молодой, почти детский голос:
— Доброе утро. Офис мистера Морнингстара.
— Что, старик у себя?
— Кто его спрашивает?
— Марлоу.
— Он знает вас?
— Спросите мистера Морнингстара, не интересуют ли его ранние американские золотые монеты?
— Подождите минуточку, пожалуйста.
Наступила пауза, необходимая для того, чтобы привлечь внимание пожилого господина к тому факту, что кто-то желает побеседовать с ним по телефону. Потом в трубке щелкнуло, и раздался голос. Сухой голос. Можно даже сказать — растрескавшийся.
— Мистер Морнингстар слушает.
— Мне сказали, что вы звонили миссис Мердок из Пасадены. Насчет известной монеты.
— Насчет известной монеты, — повторил он. — Ну-ну. И что же?
— Я так понял, вы хотели купить данную монету из коллекции Мердока.
— Ну-ну. А кто вы, собственно говоря, сэр?
— Филип Марлоу. Частный детектив. Я работаю на миссис Мэрдок.
— Ну-ну, — в третий раз сказал старик и осторожно откашлялся. — А о чем вы хотите поговорить со мной, мистер Марлоу?
— Об этой самой монете.
— Но мне сказали, что она не продается.
— И все же я хочу поговорить с вами. С глазу на глаз.
— Что, миссис Мердок передумала?
— Нет.
— Боюсь, я не вполне понимаю, что вам от меня надо, мистер Марлоу. О чем нам с вами говорить? — в его голосе появились хитрые нотки.
Я вытащил козырную карту и разыграл ее с ленивой грацией.
— Дело в том, мистер Морнингстар, что, когда вы звонили в Пасадену, вы уже знали, что монета не продается.
— Интересно, — медленно проговорил он, — и откуда же?
— Вы занимаетесь этими делами и не можете не знать. О том, что коллекция не может быть продана при жизни миссис Мердок, известно всем.
— Ага, — сказал он. — Ага. — Наступила пауза. — В три часа, — наконец сказал он спокойно, но быстро. — Буду рад видеть вас в моем офисе. Где он находится, вам, вероятно, известно. Вас это устроит?
— Я буду.