— Я мисс Дэвис. Секретарша миссис Мердок. Она поручила мне выяснить, кто может дать вам рекомендации.
— Рекомендации?
— Именно. Это вас удивляет?
Я положил шляпу на стол, а на шляпу — незажженную сигарету:
— Выходит, она пригласила меня, ничего обо мне не зная?
Губа задрожала, и она прикусила ее. Не знаю, испугалась она или возмутилась, или просто ей никак не удавался сухой, деловитый тон. Во всяком случае, вид у нее был не самый счастливый.
— Ей сказал о вас директор филиала калифорнийского коммерческого банка. Но она хотела бы узнать о вас побольше.
— Приготовьте карандаш, — сказал я.
Подняла его со стола и показала. Давно готов, остро очинен.
— Во-первых, — начал я, — один из вице-президентов этого же банка. Джордж С. Лик. Работает в главном здании. Затем сенатор Хьюстон Оглторп. Он бывает в Сакраменто, а бывает и у себя, в Лос-Анджелесе. Затем Сидни Дрейфус-младший из юридической конторы «Дрейфус, Тернер и Свейн», в Отделении правового страхования. Записали?
Писала она легко и быстро. Кивнула, не подымая головы. В ее светлых волосах плясали солнечные зайчики.
— Оливер Фрай из корпорации бурильных установок «Фрай-Кранц». Их фирма находится на Восточной Девятой улице в промышленном районе. Ну а если хотите кого-нибудь из полиции, так это Бернард Олс из прокуратуры округа и лейтенант уголовной полиции Карл Ренделл из Главного управления, — он занимается расследованием особо опасных преступлений. Может, хватит или еще добавить?
— Не смейтесь надо мной. Я выполняю распоряжение.
— Если не знаете, зачем меня вызвали, двум последним звонить лучше не стоит, — предупредил я. — Я не смеюсь над вами. Жарко сегодня.
— Для Пасадены не очень, — ответила она и, взгромоздив перед собой на стол телефонную книгу, принялась за работу.
Пока она искала номера телефонов и звонила, я как следует ее рассмотрел. Бледная, но бледность естественная и вид вполне здоровый. Волосы жесткие, светлые, с медным отливом. Сами по себе не уродливые, но так туго затянуты на узком черепе, что кажется, это и не волосы вовсе. Брови редкие и необычайно прямые, темнее волос, почти каштанового цвета. Ноздри бледные, как бывает при малокровии. Подбородок маленький, острый, нервный. Никакой косметики, только губы слегка подкрашены светлой помадой. Глаза за очками очень большие, ярко-синие, с огромными зрачками и отсутствующим взглядом. Немного сужены по-восточному — то ли из-за тяжелых век, то ли из-за гладкой от природы кожи, подтягивающей углы глаз. Во всем лице какое-то загадочное нервное обаяние, которому очень не хватает хорошей косметики.
Полотняное платье с короткими рукавами, никаких украшений. На руках пушок и веснушки.
Я не прислушивался к вопросам, которые она задавала по телефону. Все, что ей говорили, она стенографировала ловкими, непринужденными движениями карандаша. Закончив работу, повесила телефонную книгу обратно на стену, встала, оправила полотняное платье и сказала:
— Я сейчас… — И направилась к двери.
С полдороги вернулась и задвинула верхний ящик письменного стола. Потом вышла из комнаты. Дверь закрылась. Наступила тишина. За окном гудели пчелы. Откуда-то издалека доносился вой пылесоса. Я взял незажженную сигарету, вставил ее в рот, встал. Подошел к письменному столу и выдвинул тот ящик, из-за которого она вернулась.
Казалось бы, какое мне дело? Чистое любопытство. Какое мне дело, что у нее в столе лежал маленький автоматический кольт? Я задвинул ящик и опять сел.
Через четыре минуты дверь открылась, и она сказала с порога:
— Миссис Мердок ждет вас.
Мы опять прошли по коридору, она открыла одну створку двустворчатой стеклянной двери и пропустила меня внутрь. Я вошел, дверь за мной закрылась.
Внутри было так темно, что сначала я ничего не видел, кроме дневного света, проникавшего сквозь густую зелень и жалюзи. Потом я понял, что комната была чем-то вроде солярия, совершенно заросшего снаружи. Обстановка состояла из циновок и плетеной мебели. У окна шезлонг с гнутой спинкой и таким количеством соломенных подушек, что хватило бы на чучело слона. В шезлонге, откинувшись на спинку, с бокалом в руке сидит женщина. Я еще не успел как следует разглядеть ее, а уже почувствовал терпкий запах винных паров. Наконец глаза привыкли к темноте, и я ее рассмотрел.
Крупные черты лица, челюсть боксера. Оловянного цвета волосы, тугой перманент, хищный клюв и большие водянистые глаза, приветливые, как булыжники. На шее кружевная косынка, хотя такой шее больше подошел бы футбольный свитер. Серое шелковое платье. Толстые руки, голые и шершавые. В ушах черный янтарь. Перед ней низкий столик со стеклянной крышкой, а на нем бутылка портвейна. Потягивает из бокала, который держит в руке, смотрит поверх него на меня и молчит.