Пока занимались переработкой документации, силами и средствами ВАЗа началось строительство одного из корпусов ТПИ, который временно передавался под дирекцию завода[15]. Не помню, как именно это произошло, но я вдруг оказался куратором этой стройки.
В мои обязанности входило совать нос во все дырки и каждое утро на оперативке, которая проходила в вагончике, докладывать Полякову. Мужик он резкий, предельно конкретный и за крепким словцом в карман никогда не лез. Доставалось всем, но всегда по делу.
Помню, как привезли на МАЗе с полуприцепом вентиляционные короба для монтажа. Когда стали разбираться, оказалось, что короба совсем не те. Что делать? Срочно вырыли экскаватором у торца здания (со стороны леса) огромный котлован, в котором эти злосчастные короба и захоронили. Думаю, что Виктор Николаевич так про это и не узнал. Эх, и досталось бы!..
Но в итоге здание было построено и мы перебрались на новое, уже почти «своё», место.
К тому времени я уже работал в КБ перспективного проектирования (в будущем – общей компоновки) под руководством Льва Петровича Шувалова, мастера автомобильного спорта, прекрасного специалиста и замечательного человека.
Чем только не занималось немногочисленное наше бюро! Лев Петрович учил нас не отказываться ни от какой работы: «Больше будете делать – будете больше знать и уметь». Жизнь подтвердила это правило. Великие умельцы: Макаров Виктор Ефремович (ныне нач. отдела) и Горбунов Виктор Тимофеевич (конструктор), главный конструктор Прусов Пётр Михайлович, нач. отдела общей компоновки Миллер Александр Карлович, инженер-конструктор Мамонов Владимир Фёдорович и ваш покорный слуга, автор этих строк – всё это выходцы из нашего славного КБ.
Оглядываясь назад, диву даёшься, как много успевали, как много могли. Я уж не говорю об основной работе, т.е. о непосредственно перспективном проектировании и компоновке (об этом – дальше). Особенно запомнилась «снежная эпопея».
Всё началось с того, что зимой 1968/69 гг. выпало непомерно много снега – ул. Ленина, рядом с которой мы жили, представляла из себя буквально траншею, прокопанную в полутораметровых сугробах.
На крыше единственного готового заводского корпуса (КВЦ) скопилась огромная снежная масса. Но это бы ещё полбеды. Подходило к концу строительство главного корпуса, где перекрытия будут и без того изрядно нагружены системой подвесных конвейеров. Дополнительная масса снега тут могла сыграть роль пресловутой соломинки, положенной на верблюда поверх груза, отчего у него и ноги подкосились.
Кто ошибся тогда в проектных расчётах, теперь уже установить сложно. Ходили слухи, что количество осадков было подсчитано по старой статистике, составленной ещё до появления огромного водохранилища, резко изменившего ситуацию.
Так или иначе, проблему уборки снега с кровли главного корпуса надо было решать незамедлительно – не хватало ещё, чтобы в один прекрасный день всё рухнуло! Ответственным исполнителем был назначен наш ОГК (кому и выкручиваться, как не конструкторам!).
Конкретно заняться этим вопросом поручили мне и Крачковскому из КБ стендов. Для начала окунулись с ним в метеосводки за много лет, розы ветров, расчёты норм осадков и прочее (на метеостанции, что располагалась в Комсомольске, мы быстро стали своими).
В Швеции были срочно закуплены две малогабаритные тротуароуборочные шнековые снегоочистительные машины Rolba. Ждём-пождём, а их всё нет и нет. Выясняется, что они застряли на пограничной станции Чоп. Срочно послали туда меня – разбираться.
Приезжаю в Чоп и прихожу в ужас. Масса путей, бессистемно забитым разнородными составами. Три дня лазил по этому хаосу в поисках своего груза (имелся только № транса). Но нашёл! И убедил железнодорожников отправить этот вагон в Тольятти (по ВАЗу тогда всё решалось без проблем).
Когда машины распаковали, то сразу поняли, что они проблему не решат. «Малогабаритность» их заключалась в том, что каждая из них весила «всего» около 200 кг (для сравнения – подобная же шнековая машина минского производства была втрое тяжелее). Перебрасывать такие махины с крыши на крышу весьма затруднительно. Да ещё необходимо были учитывать и то, что шнековые машины, пропуская через себя снежную массу, увеличивают её плотность в шесть раз. То есть, ни о каких «вторичных» проходах и речи быть не могло.
Надо было искать какой-то свой вариант. Уже сейчас не вспомнить, кого именно осенила идея лёгкого переносного алюминиевого транспортёра. Но именно это и оказалось идеальным решением.
КБ стендов (его начальником тогда был А. Плисс) и рекордные сроки разработало конструкцию, а экспериментальный цех Бажухина (там не было даже своих площадей) моментально их изготовил. Конструкция оказалась удачной, и эти транспортёры успешно работают до сих пор.
Была ещё и невероятная снегоплавильная машина. Тогда был объявлен конкурс на её лучшую конструкцию, который выиграл изобретатель Лунёв (по-моему, с ВЦМ). Два огромных вентилятора должны были засасывать снежную массу в зону горелки, где снег плавился, а полученная вода сбрасывалась в канализацию. Но, как говорят: «Гладко было на бумаге…» Машину сделали, но она так к не заработала, сколько с ней ни мучились.
1969 год. Легендарный снегоуборочный транспортёр
1970 год. Погрузка автомобилей на судно двухъярусной платформой
1970 год. В. Барановский (в кокпите «Эстонии-16M») – механик гонщика Л. Шувалова
1971 год. На шоссейно-кольцевых гонках в Минске
В том же 1969 году возникла проблема перевозки наших автомобилей по железной дороге – нужно было срочно приспособить для этого обычную железнодорожную платформу. Работы велись совместно с Куйбышевским управлением железной дороги. Уложили на платформу четыре направляющих, разместили автомобили в два ряда и согласовали негабаритность (к габаритам у железнодорожников требования очень жёсткие). Осталось только закрепить.
И тут возникло решение, вроде бы не выдерживающее никакой критики. На каждом колесе выворачивались два болта, под них подкладывалась скоба, и болты снова заворачивались на две-три нитки резьбы. За эти скобы и крепились растяжки, удерживающие автомобиль.
И вот эта совершенно «антитехническая» конструкция успешно проработала тем не менее несколько лет, пока не были созданы специализированные вагоны. Всё это лишний раз подтверждает, что при принятии решения необходимо рассматривать самые разные варианты, вплоть до на вид абсурдных, как в этом случае.
Где-то в 1970 году прошла волна «привязки» товаров народного потребления (ТНП, попросту – ширпотреба) к крупным заводам. Не минуло это и нас. Вызывает как-то меня главный конструктор В. С. Соловьёв и говорит:
– Вы, Владимир Фёдорович, человек любознательный, к тому же с фотоаппаратом умеете обращаться. Надо съездить в Куйбышев. Там сейчас проходит выставка товаров народного потребления с участием изделий иностранных производителей. Поснимайте и подберите что-нибудь подходящее для нас. Это указание парткома завода.
Съездил, поснимал. Привёз целых две плёнки. Отпечатали. Написал подробный отчёт, где робко высказал свои предложения. Соловьёв ознакомился с моим отчётом, побеседовал и передал в партком (его секретарём в то время был И. Рымкевич).
Каково же было моё (и не только моё) удивление, когда через несколько дней пришло «распоряжение» из парткома: «Делать будем сковороду и утюг наплитный…»