Её глаза были закрыты, губы приоткрыты, и она тяжело дышала.
— Посмотри на меня, — тихо приказал я.
Она медленно открыла глаза, её зрачки расширились.
— Скажи, что ты мой. — Я продолжал гладить её лицо, прямо возле губ. — Потому что я знаю, что это то, что ты чувствуешь. Я знаю, что это то, чего ты хочешь. — А потом я прикоснулся к её губе. Я провёл большим пальцем по нижней выпуклости и осторожно потянул её вниз. Я отпустил плоть, и она издала этот звук в глубине своего горла. Я думал обо всех вещах, которые я хотел, чтобы её рот делал со мной.
— Я... — Она не закончила то, что начала говорить.
Я засунул большой палец ей в рот, заставляя взять его, заставляя её хотеть этого.
— Ты что, детка? — Я почувствовал, как её язык лизнул мою кожу, и мой и без того твёрдый член дёрнулся. Придвинувшись ближе, я прижался выпирающейся ширинкой к её животу, наслаждаясь мягкостью её тела по сравнению с твёрдостью моего. — Ты чувствуешь это, детка? — Она кивнула и продолжила сосать мой палец. — Ты чувствуешь, какой я твёрдый? Это всё для тебя. Это только для тебя. — Я наблюдал за её ртом, настолько загипнотизированный видом того, как она смакует мой палец, что я знал, что могу кончить прямо сейчас, если позволю себе.
Я вытащил палец у неё изо рта, несмотря на то, что мне там нравилось, потому что я хотел знать, что она скажет.
— Я хочу гораздо большего, чем просто интрижка, — наконец сказала она, и я застонал и прижался лбом к её лбу.
— Да, это именно то, чего я, блядь, хочу, Харли.
— Я не могу объяснить, что меня к тебе влечёт, да и не хочу. Я хочу принять это. Я хочу почувствовать это.
Я откинулся назад, настолько довольный тем, что она сказала, что мне захотелось поцеловать её.
— Мои мысли только о тебе, — сказал я. — Ты — всё, о чем я думаю, всё, чего я хочу. — Теперь я обхватил обе стороны её лица, собираясь быть настолько чертовски честным, что это могло напугать её до чёртиков. — До того, как ты вошла ко мне в кабинет, у меня не было женщины в течение чертова года, потому что я хотел чего-то большего, хотел, чтобы кто-то заставил меня почувствовать себя живым.
Ты заставляешь меня чувствовать то же самое.
— Потом ты зашла ко мне, и мир перевернулся. Два грёбаных месяца я думал только о тебе. Я одержим, Харли, так что, блядь, для тебя это чересчур, ничто не имеет смысла, если я не могу сделать тебя своей.
— Боже, это такое безумие, но я не хочу останавливать это.
Блядь. Да.
— Я дрочу, думая о тебе, представляя все грязные вещи, которые я хочу с тобой сделать. — Снова с её губ сорвался тихий звук, и мне захотелось проглотить его целиком. — Я представляю тебя распростёртой на моей кровати, склонившейся над моим столом. Чёрт, я представляю тебя повсюду, наполненную моим членом, моя сперма глубоко в тебе. — Я снова наклонился вперёд. — Я представляю, как отмечаю тебя им, твоя кожа покрыта кремовой белизной моей спермы. — Я провёл языком по складке её губ. — Я хочу втирать её в твою кожу, пока ты не будешь пахнуть как я, помечая тебя, как какое-то собственническое животное.
— О Боже.
Я прижался к её животу, постанывая, как чертов подросток, который не мог себя контролировать.
— Поцелуй меня, — прошептала она, и я не собирался отказывать своей женщине. Но я был так далёк от того, чтобы пытаться удержать себя от обладания ею всеми мыслимыми способами.
Я накрыл её рот своим, пожирая её. Я взял то, что она была готова дать, но я хотел большего. Я хотел гораздо большего.
Я трахал её рот, сделал её своей, заставил её принять мой язык, и когда она начала задыхаться, я, наконец, заставил себя отступить. Её губы были красными, припухшими и блестящими от нашего поцелуя... от моего поцелуя, моего обладания.