– Товарищи чекисты! Благодарю за службу. Приказываю всем выходить через лес в расположение полка. Кокорин старший. На себе выносите раненых. Я прикрываю.
– Товарищ политрук, разрешите с вами остаться, – обратился санитар, – диски снаряжать буду. Я не ранен. Бойцы сами дойдут
– Товарищ Кокорин. Приказы не обсуждаются. Раненых доведи! Кру-у-у-гом! Шагом марш!
Ни один боец не шевельнулся. Смотрят на него из-под лобья, злые, как черти.
– Братцы, раненых выведите, прошу вас. Не приказываю. Вас, на ногах, три человека осталось. Уходите. Я их придержу и к закату выползу. Меня пуля не берет, сами же знаете…
Поникнув, пограничники пошли к тяжелораненым. Руденко спустился за пулеметом. Поднял чуть повыше, к большому камню. Рядом с ним еще один, поменьше. Хорошая позиция. И сразу пару запасных. Продержусь сколько смогу. Голова буквально раскалывалась на части. Сходил за дисками. Собрал у погибших патроны и гранаты. Положил несколько гранат на основной позиции, с двух сторон от камня, несколько штук под соседними валунами, куда планировал переползать в ходе предстоящего боя.
Сколько времени им надо, чтоб до расположения дойти? Не успеет подмога. Но мужиков прикрою. Сколько смогу…
Голова кружится. То ли от потери крови, то ли от усталости, глаза буквально сами слипаются. Спустя мгновение, Руденко провалился в небытие – то ли потерял сознание, то ли уснул.
Сколько времени прошло неизвестно. На вершине холма снова грянул разрыв. Будто земля содрогнулась. Еще один. И до тела Руденко долетели комья земли. Открыл глаза. Идут. Снова идут. Еще разрыв. Теперь правее и выше. Перед глазами пелена, картинка будто плывет. Шеренгой идут, но сколько их – уже непонятно. Еще разрыв и снова накрыло землей. Пора. Дал очередь из пулемета по длинной шеренге.
Перекатился. Мозг заработал с утроенной энергией. Тело болит, но слушается. Выглянул с другой стороны холма. Снова очередь. Короткая. И еще одна. Пора уходить. По ложбинке переполз ко второму валуну. Еще очередь. Пара пуль звякнуло об камень, за которым несколько секунд назад был Руденко. Финны залегли. Спешить не буду. Еще пара попаданий пуль в камень. За спиной все так же разрывы. Утюжат окопы наверху.
Начинают подниматься – снова очередь. Диск пустой. В сторону. Еще один примкнул. Не поняли финны, откуда он стрелял. Но перекатиться чуть в сторону все равно необходимо. Короткая очередь и возвращается в обратном направлении. Залегли финны. А минометный обстрел продолжается. Чуть правее от окопов огонь перенесли. Лег, прицелился. Время на нас играет, пусть полежат.
– Товарищ политрук! Товарищ политрук! – раздался голос Кокорина
– Кокорин, баламошка! Какого черта вернулся?
Начинают подниматься финны. Очередь снова прижала их к земле. Снова смещается левее Руденко по ложбинке. Кокорин сверху к нему подползает. Винтовка в руке. Взгляд, будто заплаканный. Возле большого валуна встретились.
– Ты что здесь забыл, санитар?
– Я перевел раненых через ручей. И бегом назад. Разрывы услышал и припустил. Вдвоем всяк сподручнее, товарищ политрук!
– Вот же свалился на мою голову окаянный. Правее, видишь, камень большой? Давай по ложбинке за него. С одного места не больше одного выстрела. Тут же позицию меняешь. Я прикрою.
Пытаются подползти поближе финны. Взрывы не умолкают. Еще одна длинная очередь. Пустой диск. Последний примкнул Руденко. И тут же уполз с этого места. Заполз под небольшой куст и принялся пустой заряжать. Ползут, ползут сотиласы проклятущие. Еще короткая очередь. И еще одна. Чуть левее. Разрывы не прекращаются. Одна из мин разорвалась прямо перед валуном, где еще недавно были Руденко с Кокориным. Санитар выстрелил. И тут же еще. Смолк.
Руденко снова дал короткой очередью по подползающему финну. Собрался переползти дальше и увидел, как один вскочил и побежал в сторону холма. Пока перенаправлял пулемет, раздался выстрел Кокорина. Финн упал. Руденко дал еще одну небольшую очередь по уже лежащему финну. Разрыв где-то сверху. И тишина. Провалился Руденко в небытие.
Чувствует, бьет его кто-то по щекам, открыл голову – Кокорин. На лбу бинт, сползает на глаза, значит ранен, а санитар успел перевязать уже.
– Товарищ политрук! Вы ранены!
– Как тебя звать-то, Кокорин?
– Анатолий!
– А меня Николаем Матвеевичем кличут. Где финны?
– Вроде, отошли. Минами закидывать перестали. В поле несколько человек остались лежать. Я пока к вам переползал, стреляли. Но вперед не продвигаются.
– И то добре…
– Николай Матвеевич, не гоните отсюда, не уйду. Я единственный со всей роты цел, как я в глаза им буду смотреть, если без вас вернусь?