Владар поднял голову и твердо проговорил:
— Если тебя спишут, я тоже уйду.
Матоуш отвернулся от окна. Он чувствовал, что самое худшее уже позади. Владар побаивался этой встречи. Боялся упреков Слезака. Но вел себя Владар здесь правильно, только вот решился на этот шаг поздновато. Радек, конечно, заслуживает наказания, потому что последствия его ненужного риска могли быть куда более серьезными. Теперь надо было добиться того, чтобы наказание было справедливым.
Прежде чем сесть, капитан снова посмотрел на двух поручиков. Их он не мог даже представить себе порознь. Так же как свое звено без этих двух пилотов.
— Что с самолетом? — спросил Радек с грустью в голосе.
Капитан вздохнул:
— Нос весь помят, правая консоль разбита, правая стойка тоже. Ты, наверное, и не знаешь, что у тебя в довершение всего лопнул правый пневматик и самолет сильно развернуло.
— Очевидно, я ударился головой о приборную доску, — сказал Слезак.
— Еще бы не удариться! — подтвердил Матоуш. — Лямки парашюта были совсем ослаблены. Но это понятно, человек в подобном состоянии может сделать и не такое. И не только в самолете.
— Но он не совсем разбит? — спросил Слезак.
— Этого еще не хватало! — прогудел Владар и насторожился, увидев возвращающегося Резека.
— Ну что ж, через несколько дней поедете в Прагу, товарищ поручик. Одно уже ясно: для гражданской жизни вы будете вполне здоровы, — заявил он.
— Для гражданской жизни… — медленно, будто вдумываясь в смысл этих слов, повторил за ним Слезак.
Резек заметил его крайнее огорчение и быстро посмотрел на остальных. Они дали ему понять, что ничего не сказали о том, что командир полка готов принять самые суровые меры. Тогда замполит подошел к Слезаку и положил ему на плечо руку:
— Техническое заключение готово. Повреждения большие, но восстановить самолет можно. Комиссия еще не заседала. Ей нужны сведения о вашем здоровье, это сейчас главное. Потом все будет взвешено, и тогда уже примут решение. Мы вам поможем, сделаем все, что будет в наших силах. Выше голову, кое-какие шансы у нас есть…
— Я чувствую, товарищ капитан, что вы хотите меня успокоить, но не делайте этого, прошу вас, — прервал его Слезак и легко стряхнул его руку со своего плеча. Он не любил, когда с ним так разговаривали.
Резек замолчал и отошел в сторону. Ему было обидно, что Слезак отверг его доброе намерение. В свою очередь Слезак понял, что допустил ошибку, и уже хотел о чем-то спросить капитана, как вдруг дверь отворилась и Итка Гурская, войдя в палату, проговорила, как будто он был здесь один:
— Вам ничего не надо в буфете? Я могла бы…
Слезак удивленно посмотрел на нее. Итка запнулась и, наверное, только сейчас увидела, что в палате находятся еще три человека.
— Простите, товарищ поручик, — сказала она, сконфузившись, и покраснела. — Через минуту время для посещений кончается. — Она повернулась и быстро вышла.
— А это что такое? — засмеялся Владар. — Я вижу, ты тут зря времени не теряешь!
— Брось подтрунивать! — остановил его Матоуш. — Ну что ж, надо идти, а то нас эта красивая брюнетка выгонит, — сказал он, посмотрев на часы.
Они встали. Резек умышленно остался в стороне, выжидая, пока с поручиком простятся его друзья. Подав ему затем руку, он сказал:
— На прошлой неделе звонил ваш отец. Спрашивал, приедете ли вы на его день рождения. Я сказал, что вы находитесь на учениях и ответите ему сами. Правильно я поступил?
На этот раз Слезак с благодарностью посмотрел в живые серые глаза Резека:
— Да, вы поступили правильно, товарищ капитан. Спасибо. Иначе мои страшно разволновались бы. Я-то ведь вполне здоров!
— Все мы в это верим, — проворчал Резек. — Главное, чтобы в Праге все закончилось хорошо. Ну, ни пуха ни пера!
Когда они ушли, Слезак лег на спину и уставился в высокий пожелтевший потолок. Мысли в его голове были разные, и касались они того, что произошло минуту назад. Он не хотел их прогонять, наоборот, тщательно и скрупулезно взвешивал сказанные здесь слова.
Впервые за все время пребывания в госпитале он безусловно признал, что поступил неправильно и доставил неприятность Матоушу и остальным офицерам эскадрильи, Только бы наказание не было слишком суровым!
Из грустных размышлений его вывела Итка. Она тихо вошла в палату и остановилась у двери.
— Простите меня, пожалуйста, — мягко проговорила она. — Я действительно сразу не заметила, что у вас посетители.
— Итка! — Слезак протянул к ней руку, будто ища опору. Он не надеялся, что девушка подойдет, но в эту минуту Итка почувствовала, что он действительно нуждается в ней. Она подошла к нему ближе. Радек взял ее руку, сжал пальцы и остался так лежать с закрытыми глазами. Потом оперся на локоть и легонько потянул девушку за руку, будто желая привлечь к себе. Итка нежно, но в то же время решительно высвободила руку: