Но время шло, ею овладела апатия. Даже не апатия, а состояние, которое возникает во время торможения после долгого существования на высокой скорости.
Она была готова совершить что-то, она знала, что ей надо сделать. Но – не могла сделать ни одного осмысленного движения.
«Ну почему я так беспомощна? Ведь мгновение назад я была сильной! Я стала собой! Я победила себя!»
Лия загнанным зверем металась по комнате. Выбить окно! Изуродовать чужой дом!
Это нужно сделать – почему же она ничего не делает? Умолить свекровь, валяясь на коленях! Вырваться любой ценой! Сию секунду! Предотвратить убийство! Избавить себя раз и навсегда от кабалы и ужаса преследующей вины…
Её дрожащие руки не находили места и опоры. Тянулись к окну – и бессильно падали. Скребли по запертой двери.
И тут на неё со звоном налетел сонм видений. Видения набегали душной волной, одно за одним.
Сначала она увидела Дерево. Дерево гудело и стонало тем голосом, который не слышен никому, кроме Пастухов, а под Деревом стоял он, её Пастух, раскинув руки, подобно ветвям. И спина его, соприкасаясь с корой, врастала в Дерево, а сверху, с ветвей, всё сыпался и сыпался горячий дождь из синих электрических разрядов, и проходил сквозь Пастуха, а глаза его горели жёстким, нечеловеческим, звёздным огнём, и светящийся силуэт прикипел к стволу и дрожал, грозя рассыпаться на мириады искр.
А через секунду она уже бежала по лугу, и ветер расступался перед нею. Потом Лия легко подпрыгнула и полетела…
Лия летела над травяной гладью, бесплотная и невесомая, не человек – волна воздуха, порыв летнего ветра. Летела, пронизывая препятствия и даже не замечая этого – сквозь дома, заборы, деревья, камень. Они лишь отзывались в ней долгим эхом, но она не впускала их в себя. Она стремилась туда, где происходило столкновение двух живых, непримиримых, яростных сущностей.
Там голоса сходились, проникали друг в друга, рвали пространство, возбуждая завихрения и маленькие взрывы, рождали гулкое эхо. Она летела туда, где метались, взвивались, кружились, взлетали и опадали два язычка пламени – синий и буро-ржавый, точно застарелая кровь. Краткий замедленный наплыв – знакомый абрис жилистой руки с ножом, лезвие пылает и направлено в грудь пастуху. Взмах и падение, и синий язычок пламени словно спотыкается. Лия видит застывший в воздухе голубой фейерверк, сноп жалящих искр.
В этот самый момент Лия узнала, что Пастух умер вторично.
Она рванулась к нему, чтобы укрыть, защитить, обнять, прильнуть – но поздно. От её порыва родился водоворот, её завертело волчком, всё быстрее и быстрее – и выбросило на отмель реальности, в здесь и сейчас. Лия лежала на душном, затхлом ковре, лицом вниз. Внутри неё неудобной, жгучей, угластой субстанцией свернулось знание.
Знание засело глубоко внутри короткой, злой занозой – не подцепишь, не выковыряешь, не заговоришь. Знание об убийстве. Убийство совершил её муж. Он убил её случайного любовника. Виктор умер, да. Умер и вознёсся в крону Дерева. Его нет здесь и сейчас. Они не будут жить вместе, бок о бок, любить друг друга на Земле, в объятиях Дерева.
Мир стал холоден и бесприютен.
Лия закричала. Ветер подхватил крик, взвихрил и ввинтил в небеса, вернув на землю отдалённым громом. Всё сущее связано, она это знала. Виктор не сумасшедший. Всё, что в тебе происходит, передаётся каждому живущему. Все мы повязаны – и деревья, и трава, и насекомые, и птицы, и камни, и человеки. Только не каждому дано это ощутить.
Она слышала за дверью какие-то странные звуки суеты, звон чашек, чьи-то не то всхлипы, не то сдавленный смех.
- Витя, я хочу к тебе в крону! Забери меня!- попросила Лия с мольбой.
- Батюшки! Совсем сумасшедшая! Ай-яй-яй! – воскликнула свекровь за дверью. – Вот беда!
К быстрому лёгкому шагу прибавился дробный, тяжёлый топот. Потом - клёкот наружной двери. Всё стихло. Воцарилась тягучая, выматывающая тишина.
«Что ж, видимо, высоты случаются в жизни не раз и бывают разного достоинства. Моя станет первой и последней», - подумала Лия. – «Я всё равно выберусь. И пойду к Дереву. Поклонюсь в ноги. И – прощу… За то, что не уберегло от беды. Не уберегло».
Опять шаг - крадущийся, неуверенный. Поворот ключа. Свекровь? Лия напряглась…