Лия пыхтела и отдувалась, узкий шнурок от фотоаппарата врезался в шею, но азарт и энтузиазм гнали вперёд. Вот последняя ступенька, вернее, уступ – самый высокий и резкий - и можно будет передохнуть и победно оглядеться! И совсем не высоко, просто – круто. Лия повертела головой в поисках того, за что можно было бы ухватиться.
И только тогда обнаружила, что за ней уже давно наблюдает сверху, из зарослей кустарника, молодой человек. Он сидел неподвижно на пятках, был светловолос, в руках держал кнут. С одной стороны на траве лежала толстая книга, с другой сидел, тоже неподвижно и безмолвно, изнывая от безделья, флегматичный серый пёс. Наверное, это и был тот самый мифический пастух. Весьма симпатичный. Что ж, очень кстати!
- Помогли бы, что ли! – ворчливо сказала Лия. – А то - как сфотографирую!
Пёс тут же вскочил с готовностью, взлаивая и отчаянно виляя хвостом, словно просьба относилась к нему. И тогда парень улыбнулся и протянул руку. У него была крепкая широкая ладонь, и Лия ухватилась за неё обеими руками. Один мощный рывок – и она наверху. Пёс вдруг заворчал недовольно, явно ревнуя.
- Молчать, Цезарь! – тихо приказал парень, и собачье ворчание перешло в жалобное поскуливание. – Ах ты, притвора и сибарит!
- А вы отчаянная! – сказал он Лие. Лия приняла это за комплимент и безмятежно улыбнулась.
- Вы – пастух! – сказала она утвердительно, отряхивая от земли и травинок коленки и пачкая ладони.
- Верно, - парень задумчиво смотрел на Лию, и от этого взгляда ей стало как-то непонятно томительно. - Вообще-то я из Института Древоведения, пастухом становлюсь лишь на сезон, но думаю теперь продлить его на всю оставшуюся жизнь, - сказал он. – Ребята в палатке – мои друзья. Они у меня останавливаются летом, а палатка – это не палатка вовсе, а стационарный комплекс сейсмических и метеорологических приборов.
- Первый раз встречаю учёного, который по собственному хотению стал пастухом, - задумчиво сказала Лия. – И что же, у вас в деревне столько коров и коз, что требуется целая когорта махальщиков кнутами?
Парень засмеялся и глянул на неё с любопытством.
- Да хватает коров, хватает, - и он посторонился, освобождая ей своё место. Лия выглянула за полосу кустарника.
Перед ней расстилалась цветущая равнина, по которой рассеялось ленивое черно-белое стадо. Ветер волнами доносил тёплые запахи парного молока, смешанные с запахами навоза и цветущих трав. Вдалеке, по всему горизонту, тянулась в голубой дымке ускользающей цепочкой гряда невысоких сопок. И у неё на миг от этой голубизны защемило сердце.
- У нас красиво, верно? – сказал пастух. – А там – моё стадо.
- Очень красиво. Сказочно. А меня сюда почему-то не пускали. Почему? Правда, я всё равно здесь. Такую красоту нельзя скрывать.
- Давайте не будем об этом, - отозвался пастух. – Это давняя и сложная история. Вам незачем забивать голову предрассудками.
- Значит, причины есть?
- Есть, но вам нечего бояться. Коровы не забодают, и вообще, пастухи – народ миролюбивый… А вы – не здешняя. Скорее всего, городская, а здешних мест и преданий не знаете.
Он произнёс «пастух» как-то особенно, почти так же, как и Михаил, только у парня это прозвучало мягко, по-доброму, а у Михаила – презрительно и с отголосками страха. Да, именно страха, который он тщательно маскировал.
- Да, я из города, я не знаю здешних мест, мать моего мужа – тутошняя, а я всего лишь семь лет замужем, - раздражённо перебила Лия.
- Всего лишь? И муж до сих пор вас сюда не привозил – знакомить со свекровью? – искренне удивился парень.
- Представьте себе, привозил! Только нам некогда было разгуливать. Дом строили. А что, быть горожанкой – плохо?
- Наверное, нет. Я вот не прижился в городе. Здесь мои корни. К тому же, невозможно изучать природу, находясь вдали от неё. Верно?
- А что вы заканчивали? Сельскохозяйственный? – спросила Лия, переводя разговор, чтобы скрыть собственную бестактность.