– Один – ноль, запевун! Тебе сегодня удалось разглядеть нечто новое в чернотах провала?
– Все по-старому, – отвечал Фери, – недра Земли перекатывают собственные коловерти в сумрак абсолютной незримости. Может сегодня кто-нибудь решиться сделать прыжок, тогда будет развлечение. – Парень отошел от прозрачного стекла, всем корпусом наклонился вперед, подбирая крошки от завтрака, а потом чуть склонился вправо и стал пристально смотреть на орудующую феном и расческой Глорис.
Та заметила его взгляд, и полусмеясь, в некотором раздражении ответила:
– Когда ты так смотришь на меня, в моих внутренностях начинают происходить верчения покруче, чем восьмеричная бесконечность Мебиуса.
Девушка опустила руку в серебристую баночку, стоявшую на том же трюмо, зачерпнула маленькую каплю прозрачного геля и принялась намазывать содержимое по поверхности моложавого лица. Ее лик стал светится еще сильнее чем ранее, тем самым напомнив Фери о долготе протяженной гармоники их жизненного потока, что в «детском» возрасте привела несмышленышей, сладко пахнущих свежим духом новеньких саркофагов, в сверкавшие на солнце грани Высоты Стекла.
Присутствовало во всем этом острое ощущение хождения по кругу, винтовой лестницей которое заходится в самые глубины душевного средоточия. Двое человек как раз тем и занимались: бегали взад и вперед, вниз и снова вверх. Металлические перекрытия башни упруго ухали под натруженными стопами, игриво отскакивая в такт этим бесконечным движениям.
Ариадна и Титан выбрали себе такое занятия не потому, что их одолевает иссушающая скука, а от того, что бегать по просторным лестничным пролетам и есть суть всего творческого поиска. Двигательные пружины с чавканьем и звоном заходились в перемычку, находившуюся между сердечной мышцей и позвонками отточенного сознания и уже через секунду, вобрав все что нужно с человеческого восприятия, снова падали разжиженной кляксой на гладкие стены Высоты.
Глорис с заметной леностью в движениях перебирала карточки спрыгнувших смельчаков, когда Фери обнаружил что на горизонте ярким пятном засверкало зачатие серо-синей облачной Грозы. Тучи, находившиеся на задах видимого пространства, кучились угрюмой, устрашающей ватой, а город внизу стал пыхать защитными куполами, надвигая прозрачный металлизированный стеклярус на самые важные и ценные объекты мясной инфраструктуры.
– Эй, ленточная морда, посмотри что происходит снаружи! – Воскликнул парень-огурец; стало заметно, как у него загорелись глаза. – Цельный стеклянный катафалк расправил свои могучие плечи, чтобы защитить физические недра Павильона!
– Тебе всегда нравилось наблюдать за внешним миром, оно и понятно – здесь, на Высоте, у тебя творческий застой, и ты не можешь заниматься художественными практиками, пока не вберешь в себя зрительный экстаз копошащегося Мяса. – сказала Глорис и чмокнула карточку с фотографией последнего из осмелившихся прыгнуть. – Меня больше забавляет то, как Они, – девушка постучала ногтем по стопке фотографий, – все смеются перед тем, как сигануть в пучины бесконечно космического, неимоверно землистого мрака. Эти смельчаки кажутся такими счастливыми, что я на какой-то момент даже забываюсь и успеваю им по-черну по-белу позавидовать.
– Но иллюзия быстро сходит на нет, Гло. – Пупырчатый Фери еще ближе подошел к окну, почти впечатавшись в стекло, наблюдая сгущающийся горизонт грозового фронта. – Мы то хорошо знаем, что их ждет внизу.
– Нужно позвать остальных ребят, ибо хватит им уже бегать, скоро лестница выкатит глаза наперед! – Глорис встала из-за стола и стала приближаться к красной кнопке, которая была связана с оповещающей системой. – Соберемся в главном зале на 101-ом этаже, возьмемся за руки, растрясем головы в приветственном жесте и примем Грозу как подобает хранителям Высоты!
Тем временем, со стороны внешнего мира, темная туча уже успела выпростать свое содержимое, в виде серо-лиловой жижи, на далекие городские земли. Тянущая и стонущая певучесть доносилась теперь угрожающим напевом. Перед взором упавшего мясного дерева пронеслась вся пестрота главного торгового рынка. Сердце Башни всегда и во все времена наслаждалось подобными пейзажами; и стали особенно заметны эти настроения, когда четверка творческих душ держала перед кристаллической сердцевиной Стекла клочок Грозы, который однажды, в подобную же бурю, зацепился за верхушку Башни и оказался в ведении подобострастных хранителей.
Извивалась темная сущь, находясь в руках у четверки, пищала монструозным кровоточащим гласом, расплескивая последние остатки дождевой воды. А сердцевина трещала от удовольствия; звонко смеялась ее нутряная светящаяся полость. Клочок Грозы издох раньше, чем Титан успел погрузить свои жилистые кисти в воздушное тело клочка, желая пощекотать нервную сетку окружавших его друзей остаточным следом электричества.