Павский Герасим Петрович, протоиерей, профессор СПбДА
Таким образом, оформлявшиеся богословские науки пытались синтезировать в себе методы и традиции богословия и сродных себе светских наук, не всегда находя «золотой» путь.
Реформа 1808–1814 гг. ввела в русскую богословскую науку знаки подтверждения научной квалификации – ученые степени кандидата, магистра и доктора. Первые две степени Устав определял выпускникам академий, свидетельствовать же об истинно научной зрелости должна была докторская степень. Устав 1814 г. не требовал для занятия ординарной профессорской кафедры докторской степени. Таким образом, ученая степень практически не была связана преподавательской должностью, и никаких «служебных» побудительных причин к усиленной научно-литературной деятельности не было. Бакалавры и профессора, долгие годы серьезно занимающиеся своим предметом, нередко не имели ни изданных монографий, ни научных статей: магистерское сочинение так и оставалось их главным ученым трудом. Моральный долг каждого члена академической корпорации и указания Устава – развивать богословскую науку – исполняли далеко не все: это объяснялось тяготами преподавательской жизни, отсутствием контактов с коллегами из других академий и компетентных специалистов в своей корпорации.
Еще меньше академических научных трудов появлялось в печатном виде. Были опыты публикации лучших магистерских сочинений выпускников[226], часть магистерских работ была опубликована позже, в начале 1860-х гг., в новых духовных журналах, но по большей части академическая наука развивалась прикровенно. Критерии, предъявляемые к статьям в академических журналах, некоторым казались слишком строгими[227].
Таким образом, одна из основных идей Устава 1814 г. – настойчивое поощрение к разработке духовной науки – в самих академиях не реализовывалась в полную силу.
Докторская степень свидетельствовала не только о научном уровне, но и о праве быть «учителем христианским»[228], давалась на практике лишь лицам священного сана, с учетом их деятельности на благо Церкви и духовного просвещения. Предусматривалось и возведение в докторскую степень, без каких-либо особых требований и испытаний, «знаменитых мужей, прославившихся духовной ученостью». Обладателей докторских степеней было мало: Конференция СПбДА за весь период своей деятельности до 1869 г. присудила лишь 21 докторскуюх степень, Конференция МДА – 2, Конференция КДА – 4, Конференция КазДА за 1842–1869 гг. – лишь 1. Комитет об усовершенствовании духовных училищ требовал докторской степени от ректоров академий, Устав 1814 г. считал это преимуществом для ректора, но на практике требование не исполнялось[229]. Таким образом, докторство было особым поощрением «духовной учености», и сама степень открыта была для придания авторитета высшему духовному просвещению в России – «высшему духовному представительству», которое не было бы в полноте реализовано без докторства. Проблема, связанная с высшей богословской степенью, определилась, когда проект университетского устава 1863 г. потребовал от профессора, занимающего университетскую кафедру богословия, степени доктора соответствующих наук. Святитель Филарет (Дроздов) дал обстоятельное объяснение, что отношение к докторской степени в духовной науке отличается от отношения к таковой в университетах[230]. Однако поставленный вопрос требовал четкого соотнесения богословских ученых степеней со светскими.
В середине XIX в. богословская академическая наука подводила итоги первого этапа своего развития[231]. Несмотря на праздничное воодушевление, среди благодарственных слов в адрес академий, прозвучали трезвые оценки, и это было первым результатом: академическая наука была способна к самоанализу. Главной слабостью богословской учености было названо крайне малое число специальных научных исследований: «специальности нашей богословской науки только намечены, но не разработаны вполне»[232], множество частных вопросов требуют исследования. Тем не менее с учреждением регулярной высшей богословской школы, с выделением ей собственного поприща деятельности наука получила в академиях надежное основание, со временем стала претендовать и на известную самостоятельность, в лучших своих достижениях – и на оригинальность. Но все же большая часть учебных пособий и более специальных работ представляли собой плод систематизации и научной классификации наследия отцов и учителей Церкви и плодов мирового христианского богословия, отчасти адаптированных православным сознанием.
227
Особенно это касалось журнала МДА «Прибавления к Творениям святых отцов в русском переводе», подчинявшегося высоким требованиям святителя Филарета.
228
Устав 1814 г. указывал, какое сочинение может претендовать на докторскую степень: 1) разрешение одной из задач, предложенных Конференцией, 2) открытие новых способов улучшить одну из наук, относящихся к духовной учености, 3) сочинение на самостоятельно выбранную автором тему, но которое может иметь особое влияние на пользу Церкви. Но на практике конкретное сочинение представлялось редко. Получали степени доктора и за конкретные научные труды (выпускник СПбДА протоиерей Г. Павский, архимандрит Григорий (Постников), архимандрит Иоанн (Доброзраков), в дальнейшем архимандрит Макарий (Булгаков) и др.), но и в 1865 г. ректор МДА протоиерей А.В. Горский был утвержден Святейшим Синодом в степени доктора богословия заслуженно, но без представления какого-то специального труда. См.: Устав духовных училищ 1814 г. § 413–428;
231
В 1859 г. праздновала свое пятидесятилетие преобразованная СПбДА, а 1864 г. – МДА, в 1869 г. – КДА; в 1867 г. отметила двадцатипятилетие вновь открытая КазДА.