Требовал разрешения и вопрос о методах богословской науки. Необходима была разработка особой методологии исследований в каждой ее области, при этом следовало оценить, насколько корректно перенесение общих научных методов – филологических, исторических – в соответствующие области богословия. Проблемы, к которым приводили некоторые исследования членов духовно-академических корпораций, ставили еще одну задачу: соотнесение свободы научного поиска с конфессионально-церковной позицией исследователя. Новые научные подходы к богословскому исследованию и образованию были лишь частными попытками, требующими осмысления, систематизации, обобщения, сравнения с богословско-учебным опытом иных стран и конфессий.
1.3. Предреформенный период 1855–1867 гг
В последние годы царствования Николая I в сфере просвещения проявились некоторые черты, во многом определившие ее развитие в последующую эпоху и оказавшие влияние и на высшее духовное образование 1860-х гг.
Высшее образование, поставленное на достаточно широкую основу усилиями графа С.С. Уварова, к середине 1850-х гг. уже не могло сводиться к подготовке чиновников, но заявляло свои претензии на развитие науки. Академия наук, испытывая влияние русского общества и русских традиций, начала издавать периодические издания на русском языке и перестала быть оторванным от русской жизни интернациональным образованием. Несмотря на практицизм эпохи, учреждались ученые общества, начинали вестись систематические исследования, составлялись и осуществлялись научные проекты. При министерствах создавались ученые комитеты, имеющие своей задачей развитие прикладной науки[237]. Повысилось внимание к профессиональным учебным заведениям каждой отрасли, при министерствах стали создаваться особые учебные комитеты. Сформировался слой образованных людей, не только имеющих собственное суждение о происходящем, но видящих определенные пути усовершенствования и исправления недостатков. Пробудившееся желание высказаться в условиях цензурного «террора» после 1848 г. повысило значение «самиздата» – рукописной публицистики.
Эти новые черты – самосознание высшего образования, развитие отечественной науки, централизованное и общественное, профессиональные ученые и учебные комитеты, самостоятельное мнение образованных людей и пути литературного самовыражения – должны были отразиться на духовном просвещении. Но, ввиду сословной и профессиональной замкнутости духовного образования и науки, общие тенденции сказывались на нем не так быстро, порождая при этом специфические проблемы. Заметным образом влияние этих тенденций на духовное образование сказалось лишь в последующую эпоху.
Трагический настрой последних лет царствования императора Николая I – война, разочарование, общественное недовольство – привел к тому, что смерть императора 18 февраля 1855 г., несмотря на скорбь, определенными кругами была воспринята с облегчением, как перспектива выхода из затянувшегося тяжелого положения[238]. 1855 г. начал новую эпоху в русской жизни. Поражение в Крымской войне нанесло удар по представлениям о благополучном состоянии в государстве, критический пересмотр всех сторон жизни выявил недостатки, как частные, так и общие, системные. Выход виделся в реформировании всех органов государственной и церковной жизни, преобразовании всех процессов. Процесс реформ нашел покровителя в лице императора Александра II, взявшего направление на децентрализацию, увеличение общественных свобод, покровительство прессе, науке и просвещению. Записки с проектами преобразований различных сторон деятельности государственных органов, системы просвещения, общественной жизни, церковных учреждений стали поступать на имя государя[239].
Первые же месяцы нового царствования свидетельствовали о пристальном внимании императора и его окружения к системе образования и науки[240]. Однако была заметна некоторая неопределенность в воззрениях императора на принципы построения образования, особенно высшего. Об этом свидетельствовала и частая смена министров народного просвещения[241], и долгая разработка нового университетского Устава. Заявления о необходимости развития науки при детализации вновь сводились лишь к образованию кадров для чиновничьего аппарата. Это было успехом предыдущей эпохи, но в 1860-х гг. он удовлетворить не мог. Это внимание, с одной стороны, и неопределенность, с другой, сказались в дальнейшем на проведении реформ духовного образования, в частности высшего.
238
По мнению В.О. Ключевского, многие современники полагали, что «это одна из тех смертей, которые расширяют простор жизни». См.:
239
Имела сильный резонанс коронационная речь 26 августа 1856 г. Государь настаивал на своей готовности к проведению определенных изменений, хотя и заявлял о неприятии радикальных решений.
240
5 марта 1855 г. было Высочайше разрешено посылать воспитанников университетов за границу «для усовершенствования в науках и подготовке к профессорскому званию». Это отменяло «занавес», возникший в ответ на европейские события 1848–1849 гг. 27 декабря того же года Александр II отстранил генерал-губернаторов от управления учебными округами, давая понять, что отныне это дело не военное, но просветительское. Последовало снятие ряда ограничений в области образования и печати, закрытие Бутурлинского комитета (1856). Были дарованы некоторые демократические свободы студентам университетов, о которых впоследствии жалели: следствием их явился рост студенческого корпоративного духа и студенческих волнений в 1858–1861 гг. В именном Высочайшем указе Сенату от 5 мая 1856 г. император назвал народное образование «одною из самых важных своих и государственных забот», залогом «будущего благоденствия возлюбленной нашей России». См.: 2 ПСЗ. Т XXXI. Отд. 1. № 30470.
Осенью 1855 г. министр народного просвещения А.С. Норов, при посещении российских университетов, выразил, видимо, мнение свое и Государя: «Наука, господа, всегда была для нас одною из важнейших потребностей, но теперь она первая. Если враги наши имеют над нами перевес, то единственно силою образования». Цит. по: