Местные, епархиальные, взгляды решено было дополнить сведениями, собранными беспристрастным ревизором: в декабре 1859 г. на ревизию духовно-учебных заведений был командирован директор ДУУ князь С.Н. Урусов[275]. Ревизия продолжалась в течение 1860–1862 гг., за это время было осмотрено два духовно-учебных округа – Казанский и Киевский – вместе с их окружными академиями. Из замеченных недостатков духовных школ к академиям относились следующие: многопредметность, неразумное распределение времени между учебными предметами и предметов между наставниками в самих академиях; схоластические и механические методы обучения, применяемые педагогами – выпускниками академий. Наблюдения князя Урусова подтверждали то, что было высказано епархиальными преосвященными и ректорами семинарий. Формально-благополучная картина была разрушена, желание прикрыть недостатки оставлено, открывалась реальная возможность изменений. Князь Урусов отметил в своих отчетах мнения семинарских наставников о возможных исправлениях недугов: исключение предметов, введенных в семинарские программы в 1840—1850-х гг., сокращение курса, издание печатных учебников, введение внеклассного чтения и развитие самодеятельности учащихся[276].
Кроме того, было решено учесть духовно-учебный опыт других стран, даже иных конфессий. С 1858 г. собирались сведения о постановке богословского образования на православном Востоке, в частности в Халкинском Богословском училище и на богословском факультете Афинского университета[277]. Отправлявшемуся в 1858 г. в Европу магистру МДА Н.А. Сергиевскому было дано задание собрать информацию о католических духовных школах[278].
Постановлением Святейшего Синода от 25 февраля – 8 марта 1860 г. был учрежден особый Комитет под председательством члена Синода архиепископа Херсонского Димитрия (Муретова) для рассмотрения отзывов епархиальных архиереев и ректоров духовно-учебных заведений[279]. Членами Комитета из духовных были назначены: ректор СПбДА епископ Нектарий (Надеждин) (потом епископа Нектария заменил новый ректор СПбДА – архимандрит, затем епископ, Иоанникий (Руднев)); ректор Санкт-Петербургской семинарии архимандрит Платон (Троепольский); два архимандрита, вызванных на чреду служения в столицу, – Феофилакт (Губин) и Феодосий (Шаповаленко); настоятель Казанского собора протоиерей Г.С. Дебольский и законоучитель военного ведомства протоиерей К.К. Крупский, введенные в состав Комитета по избранию Санкт-Петербургского митрополита. Из светских лиц в Комитет вошли: директор ДУУ князь С.Н. Урусов, чиновник за обер-прокурорским столом в Святейшем Синоде И.С. Гаевский и чиновник особых поручений при обер-прокуроре Т.И. Филиппов, на которого было возложено и делопроизводство. Реальную работу Комитет начал лишь в мае.
Деятельность Комитета 1860–1862 гг. имела значение для будущей реформы духовных академий. Во-первых, там были высказаны определенные идеи, имеющие отношение к самим академиям. Во-вторых, это был первый Комитет 1860-х гг. по духовно-учебным делам, показавший соотношение идей, мнений, сил[280]. В нем впервые обсуждались вопросы, задавшие тон всей реформационной духовно-учебной эпопее 1860-х гг. и отразившиеся на ее «академической» части.
Естественно было бы видеть в составе Комитета представителей всех четырех академий, исполнявших функции окружных учебно-методических центров и педагогических институтов. Большая часть обсуждаемых вопросов так или иначе касалась и проблем самих академий[281]. Предположения о введении в Комитет академических членов были, однако ограничились лишь столичными. В письме от 17 мая граф А.П. Толстой, по поручению митрополита Григория (Постникова), предложил Московскому митрополиту Филарету (Дроздову) прислать в Комитет и своего представителя. Этим представителем стал профессор МДА А.В. Горский[282].
Разнородный и недостаточно продуманный состав Комитета вызывал недовольство даже самих его членов. Делопроизводитель Т.И. Филиппов отмечал через несколько месяцев после начала работы Комитета недостатки его подготовки и состава, главным из которых было недостаточно активное привлечение к делу преподавателей духовных академий – «лучших судей дела» по своему образованию, опыту и обязанности наблюдать за семинариями. Все члены Комитета, кроме чиновников, имели академическое образование, но не было действующих академических сил[283]. Существенно состав Комитета изменен не был: в сентябре 1860 г., для обсуждения наиболее сложных учебных вопросов были введены, по указу государя, законоучитель Императорского училища правоведения протоиерей М.И. Богословский и профессор богословия столичного университета протоиерей В.П. Полисадов[284]. Недостаток участия академий компенсировали регулярной рассылкой журналов Комитета академическим Конференциям, «на отзыв»[285].
278
Брошюра Сергиевского «Описание Малой Парижской семинарии» была издана в 1860 г. в Петербурге и вызвала немалый интерес. Приобрел он программы преподавания богословских и других предметов и в Парижской Большой семинарии – высшей богословской школе. В апреле 1860 г. Т.И. Филиппов переслал эти программы для ознакомления в МДА, А.В. Горскому: ОР РГБ. Ф. 78. К. 33. Д. 14. Л. 11 об.
281
На это указывала повестка комитетских заседаний: 1) неудовлетворительная ситуация с управлением семинариями, то есть, значение академий в духовно-учебной системе, 2) недостатки подготовки преподавателей и методов преподавания, то есть педагогическая задача академий, 3) семинарские программы, определяющие уровень знаний академических абитуриентов, 4) структура богословского образования и методы преподавания богословия, 5) положение духовной школы, ее связь с системой государственного образования и ее специфика, значение духовной школы для общества, ее открытость и замкнутость.
282
А.В. Горский не хотел отправляться в столицу, нарушая свои учебные и ученые занятия, предлагал вместо себя послать проф. В. Д. Кудрявцева, но все же поехал, по настоянию святителя Филарета. Однако в заседаниях Комитета он участвовал недолго, в основном же читал и подписывал журналы, будучи в Сергиевом Посаде. См.:
284
Кроме того, Комитету предоставлялось право приглашать для совещания и других лиц, но Комитет этим правом не воспользовался. Усиление Комитета мало отразилось на его работе: протоиерей В. Полисадов, хотя и высказывал идеи, «достойные всякого внимания», делал это слишком ненастойчиво, протоиерей М. Богословский, будучи одним из авторов семинарских программ 1840 г., несмотря на всю свою ученость и опыт, не был расположен к кардинальным изменениям. См.: ОР РГБ. Ф. 78. К. 33. Д. 14. Л. 22 об.